Качая головой, я пробежала глазами статью в «Ивнинг ворлд».

– Упоминается кровь на дверной ручке его комнаты, но это же неправда.

Я вспомнила место преступления. В газетах говорилось, что арестованный, мистер Эймир Бин Али, снимал комнату напротив мисс Браун, и на внутренней и наружной сторонах его двери обнаружили пятна крови. Я помнила, что за пределами комнаты жертвы капли крови были только в коридоре, причем довольно далеко от места преступления и двери предполагаемого убийцы.

– Полицейские выяснили его род занятий? – спросила я, вспоминая мясницкий квартал неподалеку от отеля. – Это вполне может быть кровь животных. Если кровь вообще была на двери.

Дядя накручивал усы, погрузившись в размышления. После внутренней борьбы он бросил на стол конверт.

– Прислано из Лондона. Письмо задержалось, потому что его сначала отправили в Румынию и только потом переслали в Нью-Йорк.

Ничем не примечательный конверт, за исключением большой красной надписи «ЛИЧНО В РУКИ», указывающей на его важность. Я глянула на дядю, он жестом разрешил открыть. Внутри оказался протокол вскрытия, подписанный доктором Мэттью Браунфилдом. Я быстро прочитала.

«Из ноздрей натекла кровь, на правой стороне лица небольшие ссадины… По шее от позвоночника до левого уха тянется отметина, по-видимому, сделанная туго затянутой вокруг шеи веревкой. Такой отпечаток могла оставить веревка, скрученная из четырех нитей. Также по обеим сторонам шеи отчетливо видны следы, похожие на отпечатки большого, среднего и указательного пальцев. На руках и ногах повреждений нет. Мозг залит почти черной кровью. В желудке мясо и картофель, что указывает на недавний прием пищи. Смерть наступила в результате удушения. Покойница не могла сделать это сама. Отметины на шее, вероятно, появились в результате ее попыток сорвать веревку.

Он думает, что убийца стоял слева позади женщины и стягивал накинутую на шею веревочную удавку, пока она не задохнулась. Именно поэтому отметина осталась не на всей шее».

Я свела брови.

– Если вскрытие проводил доктор Браунфилд, то кто такой «он»?

Дядя постучал пальцем по отрывку, о котором я спрашивала.

– Место преступления осматривал доктор Харрис, его ассистент. Доктор Браунфилд составил протокол позже. – Дядя показал пальцем на дату убийства. – Двадцатое декабря.

Тогда мы с Томасом еще были в школе в Румынии, а дядя, наверное, собирался приехать за нами. Это объясняет, почему он не осматривал место преступления и не знал об убийстве.

– Все это очень печально, – произнесла я, просмотрев протокол еще раз, – но, боюсь, я не понимаю, почему Скотленд-Ярд прислал вам это с такой поспешностью?

– Это письмо от Блэкберна.

Дядя с мрачным видом посмотрел на меня. Блэкберн был молодым детективом-инспектором, работавшим вместе с нами над делом Потрошителя. Он пытался за мной ухаживать с тайного согласия моего отца. Когда я раскрыла их заговор, для детектива-инспектора Блэкберна это не кончилось ничем хорошим.

– Жертва была проституткой по имени Роуз Майлетт. Известная как Пьяница Лиззи. Убита недалеко от Хэнбери-стрит. Обнаружившему ее сержанту полиции положение тела напомнило жертв Потрошителя.

У меня заледенела кровь.

– Ему также показалось, что ее удушение, хотя это сложно определить невооруженным взглядом, очень похоже на травмы мисс Чапмен.

Я обогнула стол и, добравшись до стула, рухнула на него с грацией мешка картошки.

– Если Джек-потрошитель был в Лондоне двадцатого декабря, это значит, что он вполне мог плыть на «Этрурии» в начале января. С нами.

А также то, что мой брат невиновен в этом преступлении.

Дядя медленно кивнул.

– От меня также не ускользнуло, что жертву зовут Роуз. Надеюсь, это не предостережение, но в ближайшие дни и недели мы будем действовать как можно аккуратнее.

Я встретилась взглядом с дядей. На мгновение он показался таким же напуганным, как когда-то мой отец. Это быстро прошло. Игнорируя холодок, пробежавший по моему телу, я вернулась к протоколу. Еще одно доказательство того, что Потрошитель жив.

Возможно, некоторые монстры вообще бессмертны.

Бабушкина гостиная

Пятая авеню, Нью-Йорк

7 февраля 1889 года

Чувствуя себя глупо, я топталась перед дверью в бабушкину личную гостиную, но никак не могла заставить себя перешагнуть порог. Уставившись на дверь, я подняла руку – сердце колотилось как сумасшедшее, – но остановилась, так и не коснувшись резного дерева. Снова. Глупо, хоть кричи. Я не боялась бабушку. Я ужасно по ней соскучилась. Однако сомневалась, что выдержу расспросы про Томаса или свадьбу.

Зная бабушку, я была уверена, что ее не удовлетворило мое скудное освещение вопроса и она потребует рассказать все болезненные подробности. Я выдохнула. Разговора не избежать, так что нет смысла откладывать. Хорошо, что Томас еще не вернулся; мне будет легче, зная, что он не поджидает поблизости. Я стряхнула замешательство и легонько постучала в дверь. Лучше действовать быстро, пока я не струсила.

– Входи, Одри Роуз Аадхира.

Я толкнула дверь, и меня сразу же оглушили яркие цвета, которые бабушка выбрала для этой комнаты. Бирюзовый и фуксия, ярко-зеленый и насыщенный желтый. И все в обрамлении золота, до неприличия роскошно и все-таки уютно, начиная от превосходно вытканного ковра до переливающихся обоев и гобеленов. Я словно вошла в оживший сон.

От чая исходил приятный пряный аромат. Сам сервиз тоже был красив: серебряные заварочный чайник, сливочник и сахарницу украшали затейливые завитушки, похожие на виноградные лозы и листья кориандра. Не сомневаюсь, что бабушка привезла его из Индии. Она окинула меня оценивающим взглядом, который не упускал ничего. Ее лицо потеплело.

– Он твой, если хочешь. – Она показала на чайный сервиз. – Я не приготовила подарка к твоей свадьбе. Но мне и приглашение не прислали.

Она скривила губы, как будто откусила лимон, и я не удержалась от смеха. Чуть не уронив трость, я поспешила обнять ее и вдохнуть успокаивающий аромат. На этот раз, без зрителей, она нежно прижала меня к груди. Я была рада обнять ее после стольких лет. Я знала, что ей было тяжело подолгу жить в Англии из-за маминой смерти и неприязни к моему отцу. Дедушка скончался за несколько лет до мамы, и я могла только вообразить глубину бабушкиного горя. Я устроилась рядом с ней на кушетке с великолепным покрывалом переливчатого синего цвета.

– Бабушка, приглашение вам отправили. Что же делать, если выследить вас сложнее, чем привидение. – Моя внезапная веселость лопнула, как дырявый шарик, когда я вспомнила идущую с письмом мисс Уайтхолл. – К тому же свадьба… – Я сглотнула внезапно образовавшийся в горле ком. – Вы же знаете, она…