18 сентября 1999 года, Саутгемптон. Играть оставалось чуть больше четверти часа, а команда Анри все еще фрустрирована счетом 0:0, когда Кану уступает место неудачливому французу. Восемь минут спустя Тьерри получает мяч ярдах в сорока от ворот Пола Джонса, обводит португальского защитника Марко Алмейду и посылает крученый мяч с двадцати пяти ярдов в верхний угол ворот. Гол наконец-то, и какой роскошный. Но никакой радости, никакого облегчения на лице Тьерри. Он подбежал к правому угловому флажку, схватился за него, поднял руку, изображая отдачу чести, и только тогда позволил себе улыбнуться. Он повторил обычай, знакомый его болельщикам по «Монако», который он, в свою очередь, позаимствовал у «Батигола» – так он сам называл Давида Трезеге в честь Габриэля Батистуты. Пересматривая эти кадры, я уже в который раз вспомнил раздражение Жака Кревуазье, наблюдавшего за тем, как Анри и Трезеге репетировали вместе этот обряд, когда они были еще в молодежных сборных до 20 и 21 годов. «Они тратили так много времени на то, чтобы придумать, что бы такое сделать после удачно забитого мяча. Я в какой-то момент им сказал: «Знаете, парни, какой поступок на самом деле будет оригинальным? В следующий раз, когда забьете мяч, просто спустите трусы и пописайте на флажок. Я просто уверен, что до вас этого никто не делал».

Жак не единственный, кого огорчало отсутствие чувства естественной радости у Тьерри; более того, сам Анри не раз признавался и по разным поводам, что с озадаченностью наблюдает за собой в записи (а иногда даже испытывает немалое смущение) по поводу своего поведения, однако найти внятное объяснение ему не может. «Я вижу себя, – говорил он мне, – и я думаю: «Ну неужели ты хоть чуть-чуть не можешь расслабиться?» Но нет, я не могу и не знаю, почему». Как мы уже упоминали, большое эмоциональное влияние на него оказала театральность одного американского спортсмена, которого он обожал больше всего – Майкла Джордана. Анри его боготворил и брал с него пример – это выражалось либо в самом неудержимом стиле, либо в проявлении индифферентности, направленной на то, чтобы «залезть под кожу» противнику. Знак победы yes (пальцы в виде буквы V, указывающие на сердце), придуманный изначально Николя Анелька и принятый Тьерри на вооружение, также имеет американские корни: его запатентовал, если можно, конечно, так выразиться, Самми Соса, правый филдер бейсбольного клуба «Чикаго Кабс». Все эти жесты раздражали руководство, но интересы публики в массе своей побеждали. Когда в июле 2000 года французские футболисты собрались на балконе отеля «Крийон», чтобы поприветствовать огромную толпу, которая пришла отметить победу на чемпионате Европы, то скоро откуда-то снизу начали скандировать: «Знак! Покажи знак!» Анри и другие члены команды, естественно, повиновались.

Если забежать немного вперед, в тот этап карьеры Тьерри, когда его уже нельзя упрекать в незрелости – например, тот же чудо-гол, принесший победу над «Реалом» на «Сантьяго Бернабеу» в 2006 году, – то становится ясно, что его неспособность насладиться экстазом от забитого гола преследовала его всегда, до самого конца, за исключением блистательного гола против «Лидс Юнайтед», во время его короткого возвращения в «Арсенал» в 2012 году. Вот как он выразился в колонке газеты «Сан» в конце 2008 года: «Происходит то, что я не понимаю, что такое эйфория». Ах, какое же печальное предложение и в то же время настолько же красноречивое: опять, как и всегда, тень отца Тони появляется и становится все больше и больше на заднике сцены. Тьерри продолжает:

Бывали случаи, когда Тьерри, по его же собственному признанию, «срывался» (его стремительные пробежки по полю после голов в ворота «Ливерпуля» и «Тоттенхэма» на «Хайбери» – эти два случая хорошо известны болельщикам «Арсенала»), но такие исключения можно пересчитать по пальцам на одной руке. «Мной движет злость», – известные слова, он сказал их уже ближе к концу своей карьеры в Англии. В этом он не одинок: таков до определенной степени Уэйн Руни, например. Но злость Анри невозможно выпустить наружу через физическую борьбу, от которой игрок «Манчестер Юнайтед» получал искреннее удовольствие; Анри искал способы ускользнуть от своих раздражителей, а не сталкиваться с ними напрямую. Те, кто обвиняет его в «отсутствии аппетита бороться», в корне неправы, они не понимают сути. Да, Тьерри даны впечатляющие физические данные; и если бы его игра строилась на традиционном подходе «забивного нападающего», а он никогда им не был и не мог быть, то, возможно, он это тело использовал бы более целенаправленно. Но это бы полностью притупило, а может быть, даже и разрушило бы качества, которые сделали из него выдающегося футболиста; среди них прежде всего быстрота мысли и ноги, не дававшие защитникам близко к нему приблизиться. Эта способность дистанцироваться от всего, что происходило вокруг него на поле, являлась неоценимым преимуществом; иногда, наблюдая за тем, как он ведет мяч одним из своих фирменных приемов, несется по левому флангу, обводит одного защитника и нацеливает мяч в дальний угол ворот, я думал, что Анри можно было бы представить этаким особым киллером, такой образ любит вся современная научно-фантастическая киноиндустрия – этакий получеловек, полумашина, восприятие реальности которого моментально переводится в бесконечный ряд чисел, прокручиваемых с бешеной скоростью на экране. Моя личная фантазия, скажете вы? Не совсем так. Анри мог анализировать свои движения и детально разбирать свой мыслительный процесс с такой точностью и беспристрастностью, что в этом смысле к нему даже близко никто из игроков, с кем мне приходилось общаться, не подходил. Однако объективизация такого рода имеет в себе эмоциональный компонент – а также определенный эффект. Футболист-царь середины нулевых годов приобрел к тому времени такую самоуверенность, что в более молодом возрасте он посчитал бы ее за хулиганство; но даже Тьерри 1999 года был уже, как ни странно, вне самого себя, когда он играл или забивал без радости – но буквально как зритель и как актер. «Когда ты нападающий, – как-то сказал он, – то вся твоя игра строится на инстинкте, и я бы сказал, что 40 процентов моей игры именно на нем. Но я всегда знаю, где мои товарищи по команде, до того, как получаю мяч. Если можно выиграть время на поле – осмотреться, как получишь мяч, увидеть что-то раньше, чем это сделают все остальные, – вот разница между средним игроком и игроком, который озаряет игру, высвечивает ее грани». Легко отгадать, к какой категории уже давно причислял себя Тьерри, и делал это с полным правом. Самоуверенность – качество драгоценное и стоящее во многих смыслах: оно окупается, но стоит дорого.

О первом голе Тьерри, забитом на английской земле, говорили в тот момент немного. У журналистов имелась более крупная новость в эти выходные: Бобби Робсон отпраздновал в текущую среду свою новую позицию главного тренера «Ньюкасла», приняв команду у Рууда Гуллита и одержав победу 8:0 над «Шеффилдом». В этом матче Алан Ширер сделал пента-трик. Больше внимания обратили на вклад Анри в матче четыре дня спустя – тогда «Арсенал» победил со счетом 3:1 стокгольмский АИК на стадионе «Уэмбли». И снова Тьерри начал матч на скамейке запасных и покинул ее, только когда до конца матча оставалось чуть больше двадцати минут. Счет на тот момент был равный – 1:1. «Арсенал» набрал только четыре очка из девяти возможных на своем поле в прошлой Лиге чемпионов, и казалось, что эта арена заколдована против клуба злыми духами. Большинство игроков негодовали по поводу финансовых мотиваций переезда на «Уэмбли», и больше всех возмущался Мартин Киоун, в данном конкретном случае до начала матча он жаловался на выбор предматчевой музыки, на температуру в раздевалке, на высоту травы[39]. На что Венгер аргументированно отвечал, что «если мы хорошо пасуем, то покрытие везде одинаковое», хотя в частной беседе признался, что утверждение было ложным. Более того, чемпионы Швеции заставили до этого хорошо попотеть «Барселону» и выиграли у нее 2:1 в предыдущем туре.