Зачем говорить об этом, когда речь сейчас о первом сезоне Анри в «Арсенале»? Потому что влияние вновь прибывшего выходило далеко за рамки забиваемых им голов. Как только Анри стал форвардом номер один в клубе – а сделал он это начиная с конца осени и далее, – «Арсеналу» пришлось изменяться; хотя вначале перемены еле просматривались. Команде требовалось настроиться на новую ноту «ля», потому что Тьерри утвердился в качестве координатора атаки. К одному утверждению мы будем возвращаться снова и снова: если Венгер сделал очень много для Тьерри, то и Тьерри совершил не меньше для Венгера. Многие охарактеризовали бы французского тренера как романтика, но если это и правда, данный факт не делает его менее прагматичным в реализации своих принципов. Мечтатель, следующий за своими иллюзиями в поисках их рационального завершения, ведомый непоколебимой верой в их подлинность, может в конечном итоге оказаться в ловушке своих собственных убеждений. Если он потерпит неудачу, то подход его будет вдвойне жестким. Тренер, чьи приоритеты расставлены таким образом, чтобы максимально использовать талант, который есть в его распоряжении, вместо того чтобы гнуть его под свои собственные задумки, сделает прямо противоположное и подстроит свою систему так, чтобы она устраивала индивидуалов. Это похоже на джаз. Когда это работает, вы получаете Дюка Эллингтона. Когда это не срабатывает, вы чувствуете, что проникли без билета на курсы по импровизации. Гений Венгера состоит в гарантии, что такой подход сработает в большинстве случаев.

Тьерри не играл соло, как Анелька, но то, что этого и не произойдет, было ясно с самого начала. «Арсенал» 1997/98 и 1998/99 годов создавал опасность в первую очередь благодаря возможности реагировать моментально, как только мяч перехватывался. Создавалась стремительная, убойная контратака, которая заслужила бы благословение Герберта Чепмена. Квинтет Джорджа Грэма играл по памяти в защите, дуэт Виейра и Пети барражировал в центре поля, все это делалось с сознанием дела и с четким распределением; безупречная комбинация твердости и воображения. Овермарс палил с левого фланга, Бергкамп находил какую-нибудь дырку, где можно было что-то изобрести ex nihilo, Парлор бегал, бегал и бегал, Анелька торопился закончить, обязательно с какими-нибудь завитушками-финтами. Реинкарнация «Арсенала» в сезоне 1999/2000, когда сохранялись многие достоинства прежней команды, не стала тем не менее развитием прошлого, а скорее (как это снова повторится с версией 2000/01) неким транзитным состоянием, мостом, перекинутым из одного периода в другой. Венгер, несмотря на то что публично никогда в этом не признавался, среди друзей в то время давал понять, что в какой-то степени его сдерживает невозможность освободиться от того, что осталось от «старого» «Арсенала», а если конкретно, то от самой сильной в стране пятерки игроков задних линий. Эти игроки, к которым их тренер испытывал совершенно искреннее восхищение, как это ни парадоксально, были слишком хороши, чтобы не брать их в команду; они также проявили готовность принять особые тренировочные методы француза, о котором ничего не слышали до того момента, когда Дэвид Дейн привез его из Японии в Англию. «Эти ребята не понимают, когда проиграли» – так сказал мне однажды Венгер. Тон его подразумевал, что их голод и уверенность в себе достигли такой глубины, которую тренер уже не понимал. Венгер, однако, видел команду, способную построить игру в обороне, если использовать упрощенную формулировку, где сердце защиты билось бы в таком же ритме, как и у других, якобы более творческих членов команды. «Арсенал» 1999/2000 года еще не стал той одержимой машиной, в которую он превратился в середине и особенно ближе к концу 2000 года. Защитники еще были не склонны давать длинные пасы мимо полузащитников, на Анри или на его партнера по атаке в данном матче. Дело не в том, что игроки, которых Венгер унаследовал из эры Грэма, были плохими футболистами; то, как они смогли обогатить свою игру, учитывая, что все уже давно разменяли четвертый десяток, убедительно доказывает обратное. Просто дело здесь скорее в том, что их обтесали под стиль, имевший очень мало, если не сказать вообще никакого, отношения к той игре, к которой стремился Венгер. Именно к ней больше всего подходит слово «Непобедимые». Именно с ней связано имя Анри – превосходный пример того, каким должен быть всесторонний игрок: умным, быстрым, сильным и умелым. Венгер, этот прагматичный мечтатель, понял, что новый «Арсенал», который он хотел построить, можно было бы скроить по оси невероятного таланта, впервые увиденного им в Монако. И если это означало разбить команду, которая уже так много достигла, значит, так тому и быть. Типичный вопрос, задаваемый тогда про «Арсенал», звучал так: «Ну и сколько они протянут, интересно?» Под «они» в данном контексте подразумевались Адамс и Ко, естественно. Еще один вопрос: «Что произойдет, когда они уйдут?» Но катастрофы не произошло. Старая гвардия постепенно уступала дорогу, подобно тому как зима уступала место весне. Самого Анри ждало впереди умопомрачительное лето.

Очень немногим современным футболистам удавалось пройти путь от неправильно выбранной роли до «гвоздя программы» так стремительно, как это получилось у Тьерри. Это заняло у него меньше года. Взлеты и падения, которые переживают почти все игроки футбольной элиты, как правило, имеют легко определяемые причины; в большинстве своем это травмы, но Тьерри обошелся без них. Так что же на самом деле произошло? Наблюдалось ли действительно такое разительное «улучшение», предлагаемое нам его «арсенальской» хроникой? Возможно ли считать обыденным, когда человек просто физически сорвался с одного места и переехал в другое, чтобы там обрести себя вновь? В этом смысле сравнительно долгое отсутствие Тьерри в национальной сборной можно воспринимать как подарок небес. Хотя ему очень нравилась вся похвала, безостановочно изливавшаяся на него от журналистов, все же пристальное внимание к своей персоне, которое он испытывал с момента своего дебюта в «Монако», без всякого сомнения, имело пагубные последствия в его карьере. Слишком много прихлебателей крутилось вокруг новой звезды. Слишком много сплетен ходило по поводу того, в какой большой европейский клуб он в результате перейдет, что привело к неприятному расставанию с «Монако» и спешному переезду в «Ювентус» – в такой комбинации обе стороны проиграли. Англия на настоящий момент предлагала Тьерри более суровые трудовые будни; такого ритма он ранее не испытывал, но очень быстро пристрастился, что давало ему гарантию мира и спокойствия вне футбольного поля. На эти две темы он был готов говорить бесконечно. «Вначале, – рассказывал он спустя шесть месяцев после своей первой игры за «Арсенал», – когда меня сбили, я остановился и стал ждать, когда же это судья даст свисток. Ничего подобного не произошло, игра продолжалась. Сейчас я тоже вовсю работаю локтями, иначе от меня бы уже мокрого места не осталось. Ты обязан мириться с английскими традициями. Шесть месяцев назад я был в ужасе, а сейчас просто делаю то, что делают все остальные».

А существовали еще и болельщики. Те самые болельщики, которым, «когда они просят автограф, надо в любом случае дать его с улыбкой на лице»; это они скажут тебе «дайте мне спокойно выпить кофе с другом, я не вмешиваюсь в вашу жизнь, дайте мне мирно прожить свою»; эти же самые фанаты не ждали, когда он забьет свой первый гол, чтобы записать его имя на мелодию «Том Харк», незначительного хита в 1980 ска-панк группы из Брайтона – The Piranhas. Однажды, прогуливаясь по одной из лондонских улиц, Анри наткнулся на человека в костюме и галстуке. Тот уставился на него и смотрел довольно долго, так, что Тьерри уже начал нервничать; затем он расстегнул рубашку и показал, что под ней на нем надета майка «Арсенала». Игрок никогда не забывал эту встречу. «Мы чувствовали, что нас любили, – говорил Тьерри в январе 2000 года. – Когда болельщики поют твое имя даже после того, как ты прокололся, тебе хочется в следующий раз, когда предоставился шанс, сделать все возможное, чтобы просто доставить им удовольствие. В Англии если я технически ошибаюсь, то я быстрее забываю об этом и только благодаря публике… Мы, конечно, профессионалы, но когда тебя так поддерживают – это значит очень много. Благодаря этому мы превосходим сами себя». Вспоминая свои ощущения от болельщиков на стадионе «Хайбери», Эмманюэль Пети как-то выразился таким образом: «Они заставляют нас открывать нечто неизвестное в себе самих». Эту фразу легко можно применить и к двадцатитрехлетнему Тьерри, для которого такое открытие также означало, что у него появилось более четкое представление, кем он мог бы стать. Когда первая нервозность прошла, дальше все пошло как по маслу. Первый сезон в Лондоне он закончил с двадцатью шестью голами, забитыми только за клуб, в то время как его лучший результат за «Монако» и Францию, вместе взятых, за сезон 1997/98 составлял лишь четырнадцать.