«На том свете, если убьют, отосплюсь!» — промелькнуло у меня в голове.

Внизу величественно проплывали карстовые горы, и через некоторое время я заметил вдали отблеск солнечных лучей на поверхности моря. Затем появилась и Пола[116], превратившаяся в военно-морскую базу Италии.

«А когда-то все это побережье принадлежало австро-венгерской монархии», — с невольной грустью подумал я.

В тот день Адриатическое море поражало невыразимой голубизной и было просто великолепно. С этой высоты рыбачьи шхуны походили на ланцетовидные листочки. Солнечные лучи, преломляясь в волнах, создавали иллюзию, будто бы какой-то волшебник рассыпал по морю тысячи бриллиантов. Мне показалось, что даже на этой высоте я ощущаю исходящее от них тепло, ведь мы были уже на солнечном юге!

Мы достигли итальянского полуострова, и под нашим левым крылом промелькнул город-порт Анкона. Пришлось еще раз набрать высоту, чтобы перелететь Апеннины, а затем снова снизиться до 300 метров, поскольку воздушное пространство севернее Рима находилось под контролем дальних истребителей союзников.

Даже здесь, в Италии, с высоты я узнавал знакомые очертания городов, а иногда и улиц.

— В 1934 году мне довелось здесь поколесить на своем мотоцикле марки «БМВ», — пояснил я пилоту.

Наконец показался Вечный город со своими семью холмами, Колизеем, площадью Святого Петра и замком Святого Ангела[117]. Самолет начал снижаться и ровно в двенадцать тридцать приземлился на аэродроме на восточной окраине города, преодолев за четыре с половиной часа без малого полторы тысячи километров.

«Черт возьми, какая жара! Настоящее полуденное пекло», — подумал я.

Над взлетно-посадочной полосой и над всем полем еще висело облако пыли, поднятое самолетом при посадке, и, когда мы выбрались из крылатой машины, я инстинктивно хотел снять меховой комбинезон и только в последний момент вспомнил, что еще не получил формы люфтваффе.

«Офицер войск СС в качестве порученца генерала воздушно-десантных войск Штудента — хорошая интрига для многих», — подумал я и решил терпеть, продолжая обливаться потом.

В течение последующих часов я чувствовал себя мучеником. Даже поездка в открытом автомобиле не освежила меня.

Мы прибыли в Фраскати — маленький, прелестный, типично итальянский городок, в котором располагался главный штаб командующего немецкими войсками в Италии фельдмаршала Кессельринга.

12 мая 1943 года война в Африке закончилась победой союзников. Экспедиционный корпус, состоявший из войск Германии и Италии, одержавший в начале войны столько блестящих побед, больше не существовал. Причем главной причиной поражения явился пресловутый вопрос снабжения. Имевшиеся у Германии и Италии возможности не позволили его решить ни воздушными, ни морскими силами. А может быть, имелись и другие факторы? 10 июля союзным войскам удалось в первый раз ступить на территорию Европы. Первая волна нашествия была направлена на Сицилию, и теперь немецкие и итальянские части вместе дрались там за каждую пядь земли. В последние дни бои шли за деревню Чефалу на северном побережье Сицилии.

Мы подъехали к зданию, в котором располагался штаб командующего воздушным флотом генерала фон Рихтгофена[118], и были приглашены на обед. Я не знал, как объяснить за обеденным столом свой столь странный для такой жары внешний вид, и тут, словно ангел-спаситель, мне на выручку пришел гауптман Мельцер, возглавлявший передовую команду парашютно-десантного корпуса. Мне пришлось ему довериться. Я проследовал за ним в его комнату и с облегчением скинул с себя проклятый насквозь промокший от пота меховой комбинезон и свою униформу. Только тогда стала сказываться бессонная ночь, но нервное напряжение исчезло — я снова почувствовал себя спокойным и рассудительным человеком.

Поразительно, насколько быстро немцы перенимали присущий итальянцам образ жизни! Здесь все, от последнего рядового до генерала, свято соблюдали многочасовую сиесту. Вот и гауптман Мельцер вернулся только в половине пятого дня, принеся с собой легкое свежее нательное белье и комплект парашютно-десантной тропической униформы. Теперь, нацепив на себя приготовленную им фуражку офицера люфтваффе, я мог предстать перед генералом Штудентом. Мой основательный боевой товарищ не забыл и про удостоверение офицера при штабе парашютно-десантного корпуса.

Мне предоставили комнату для отдыха рядом с апартаментами генерала Штудента на вилле Тускулум-2[119], с террасы которой открывался великолепный вид на Рим. Обустраиваться здесь надолго мне вряд ли стоило, ведь вскоре содержимое моего портфеля должно было перекочевать в другое место!

Вечером Штудента пригласил к себе фельдмаршал Кессельринг, и мне предстояло его сопровождать. Кто бы еще сутки назад мог подумать, что никому не известный гауптман Скорцени будет сегодня вечером ужинать у командующего немецкими войсками в Италии? Мне не стоило долго размышлять над этим вопросом, а не то я мог зазнаться — уж слишком быстро начали меняться декорации!

В двадцать один час мы подъехали к жилищу фельдмаршала. В вестибюле меня ему представили. Он являлся, пожалуй, самой симпатичной фигурой среди всего высшего генералитета, так как за чисто солдатской внешней оболочкой проступало подлинное обаяние настоящей личности. А вот его начальник штаба генерал-майор Вестфаль, несмотря на свою молодость и прекрасное воспитание, являл собой образец типичного, хотя и незаурядного, офицера Генерального штаба, строго следящего за своими манерами.

После ужина в холле подали кофе, и несколько офицеров более низкого звания заняли место за столом рядом со мной.

Разговор вертелся вокруг одного вопроса — свержения дуче. Кто-то из офицеров стал рассказывать о том, что ему довелось встретиться с одним итальянским генералом и спросить его, не знает ли тот место, где содержится дуче. Я, естественно, сразу же насторожил уши. Из слов рассказчика следовало, что генерал дал ему честное слово в том, что ни он сам, ни кто-либо из руководства итальянской армии не имеют об этом ни малейшего понятия.