В ту же секунду они услышали всплеск воды и голос, возвестивший:

— Никогда не отправляйтесь в тысяча сто одиннадцатый год!

— Булле! — крикнула Лисе.

— Еда отвратительная, постели из соломы, в них полно блох, у всех гнилые зубы, и нигде не найти телевизора!

Рыжеволосый мальчишка стоял на краю ванны и торжествующе смотрел на них.

— Поторопись! — сказал доктор Проктор. — Почему так долго?

— Я очень сожалею, — сказал Булле и спрыгнул на пол. — Но все кузнецы в городе умерли от чумы, мне пришлось ехать в соседнюю деревню. Лошадь сдохла от чумы на обратном пути, и мне пришлось остаток пути идти пешком. А когда я дошел, то все каменщики тоже умерли, и мне пришлось работать самому. Это точно… — он вынул саблю из ножен и воткнул ее в зазор между камнями, — вот здесь!

Булле покрутил саблей, так что выпали маленькие сухие кусочки застывшего раствора. Он сунул пальцы под камень, вынул его и достал из отверстия ключ. Подбежал к железной двери, вставил в замок и повернул. То есть попытался повернуть, но ключ не поворачивался.

— Какого черта! — воскликнул Булле.

Сзади переминался с ноги на ногу профессор:

— Что-то не так?

— Гм, — сказала Распа, склонившись над замком. — Похоже, после тысяча сто одиннадцатого года замок сменили. Столько хлопот, и никакого проку.

— О нет, — простонала Жанна.

«Уже в третий или четвертый раз», — раздраженно подумала Лисе.

— Все кончено, — сказал профессор и опустился на колени. — Увы и ах!

— Да-да, увы и ах! — сказал Булле.

Пока другие ахали, Лисе подумала о чем-то. Подошла к двери, взялась за ручку и толкнула дверь.

Аханье прекратилось, когда раздался скрип несмазанных петель и дверь распахнулась.

— Но как?.. — начал доктор Проктор.

— Элементарно, — сказала Лисе. — Если они думают, что увели отсюда единственного узника, то зачем запирать дверь? Идем!

— Подождите! — крикнула Жанна.

Они обернулись и увидели, к своему удивлению, что она вынула гребешок и начала с бешеной скоростью причесываться. И остановилась, только заметив их удивленные взгляды.

— Но там ведь много людей, правда? — сказала девушка обиженно и спрятала гребешок под одежду.

Они выскочили в дверь, побежали по темным коридорам, вверх по лестницам, извивавшимся, словно змеи, внутри башен, и оказались перед дверью, которая привела к воротам, а затем на площадь.

Там они остановились. Отблески пламени заплясали на их лицах.

— О нет! — сказала Жанна и прикрыла глаза руками.

— Мы опоздали! — простонал доктор Проктор.

Лисе окаменела. Она видела это раньше. На цветной иллюстрации в книге. В учебнике истории.

Языки пламени лизали столб с фигурой в белом платье, привязанной к столбу.

Перед костром стоял человек в одеяниях священника и держал перед ней крест. Люди на площади молчали, слышен был только треск костра и голос другого священника, который выкрикивал латинские слова, улетавшие в ночное небо. И внезапно Лисе все поняла: вот почему ей казалось, что Жанна д’Арк на картинке в учебнике истории похожа на Жюльет Маргарин. Девочка пришла в ужас. Это могло означать лишь то, что происходящее сейчас действительно произошло, что сегодня, 30 мая 1431 года, на костре по ошибке сожгли Жюльет, а совсем не Жанну д’Арк. Теперь что ни делай, ничего не поможет, Лисе видела эту картинку в учебнике истории. Что высечено в камне, того не изменить.

— Слишком поздно… — прошептала Лисе. — С самого начала было слишком поздно.

Она прошептала это так тихо, что ни профессор, ни Булле, ни Жанна не услышали ее. Но похоже, что ее услышала Распа, потому что она наклонилась к Лисе и ее голос, похожий на ветер в пустыне, прошептал в ухо:

— Может быть, Лисе. Может быть. Но кое-что может спасти ее.

— Смерть, — прошептала Лисе. — Ты сказала, что если кто-то захочет умереть, то он сможет изменить историю.

— Правильно.

— Доктор Проктор, — медленно проговорила Лисе. — Он сказал, что умрет, если потеряет ее.

— Он так сказал, — ответила Распа. — Но ведь смерть должна наступить до того, как умрет Жюльет.

Лисе закусила губу. Пламя подобралось к платью Жюльет. Доктор Проктор с рыданиями упал на колени.

— Элементарно, — сказала Лисе. — Булле! У тебя еще остался порошок ветронавтов?

Но Булле не отвечал, он в полной растерянности смотрел на костер. И тогда Лисе сунула руки в оба кармана его генеральского мундира и вынула пластиковый пакетик.

— Это мыло для путешествий во времени? — спросила Распа.

— Нет, — сказала Лисе. — Это еще более великое изобретение. Его сделал доктор Проктор.

Она откинула голову назад и высыпала в рот порцию голубого порошка ветронавтов.

— Что ты делаешь? — спросила Распа.

— Изменяю историю, — сказала Лисе. — Восемь! Скажи доктору Проктору, чтобы он приготовился занять место Жюльет. Семь!

— Что?

— Шесть! Пять!

Булле, Жанна и профессор повернулись к Лисе и Распе.

— Булле и Жанна! — крикнула Лисе и, встав спиной к костру, наклонилась. — Крепко держите меня! Четыре! Три!

Булле тут же понял, что задумала его лучшая подруга. Пока Распа что-то шептала на ухо доктору Проктору, Булле шагнул вперед, схватил Лисе за одну руку и помахал Жанне, чтобы она ухватилась за другую.

— Два! Один! Ноль!

Грохот был такой силы, что уши Булле съежились от ужасной боли, доктору Проктору показалось, что его голова лопнула, а у Распы отклеились накладные ресницы. Флагштоки на площади покосились и изогнулись, зрители попадали на землю, а священники сделали сальто, причем, когда они перевернулись вверх тормашками, их одеяния и цепи с крестами задрались на головы. Когда присутствующие пришли в себя, как следует откашлялись и поморгали воспаленными, полными слез глазами, то ничего не увидели. Потому что костер и все факелы разметало ветром, а площадь заволокло густым дымом.

— Булле! — крикнула в темноту Лисе и закашлялась.

— Жанна! — крикнул в темноту Булле и закашлялся.

— Доктор Проктор! — крикнула в темноту Жанна и закашлялась.

Доктор Проктор не отозвался. Вместо этого они услышали голоса на площади:

— Разожгите костер!

Рука Булле наткнулась на другую руку.

— Это ты, Лисе? — крикнул он. — Скажи что-нибудь, Лисе.

И тихий голос прошептал ему в самое ухо: