нового великого князя. Проявив большое мужество и политическую прозорливость, Владимир Святославич за короткое время избавился от варягов в своем окружении: часть из них окажется на Балканах, где и погибнет, иная же часть отправлена будет на север и предоставлена своей судьбе. Скандинавские саги утверждают, что юный Олав сам испросил у Владимира на то позволения. Более того, испросив для себя корабли и дружину, он обещал вернуть под власть Владимира будто бы отпавшие от Руси земли на Балтике. Выполнив свое обещание, он с триумфом возвратился в Киев. Далее – «вещий сон», который указывал ему отправиться в Византию, где он принял крещение, а затем упрашивал некоего епископа Павла отправиться для христианского просвещения на Русь. «Сага об Олаве Трюггвассоне» свидетельствует, что епископ Павел ехать на Русь не отказывался, но поставил условие, что наперед его вернется туда Олав и проведет предварительную работу с великим князем и его окружением. Далее описываются и задушевные, душеспасительные беседы с великим князем (по католической версии именно они и сподвигли Владимира Святославича к христианству), и публичная проповедь Олава перед боярами и множеством собравшегося народа, и решающая роль княгини Алогии, давней симпатии Олава, в решении Владимира Святославича со всем народом принять христианство (хотя публичное выступление женщины на вече более, чем невероятно), и свидетельство о многочисленных походах (которые даже самые тенденциозные апологеты ярла не в состоянии выдать за христианское миссионерство) и зачем-то вторичного крещения в Англии (стоит помнить, что сага редактировалась в британских монастырях и, быть может, потому и решено было крещение ярла перенести в Британию), и христианизация Норвегии (при том, что все пришлось делать заново Олаву II Харальдссону, который станет норвежским королем спустя пятнадцать лет после гибели Трюггвассона), и, наконец, завершение героической жизни отшельником либо в Сирии, либо в Греции (хотя в реальности он погиб во время восстания против него бондов во главе с Эйриком Хаканссоном – Олав был убит в сентябре 1000 года в битве близ Свольдера, впрочем, будто бы конунг не пострадал в сече и был вывезен на Русь в лодке славянских рыбаков, странным образом промышлявших у норвежских берегов).

Это, конечно, только литература, и к тому же предельно тенденциозная. Скандинавские источники об Олаве Трюггвассоне были капитально переработаны в позднем Средневековье на Западе с тем, чтобы доказать исключительную роль варягов не только в образовании Древнерусского государства, но и в христианизации Руси. Западноевропейские историки и часть отечественных историков-западников (да и то не всех) сюжет о ведущей роли Олава Трюггвассона в крещении Руси, как и всю замысловато-пеструю и полную парадоксов драматургию его жизни принимают полностью (например, Таубе и Баумгартен). Но все же большая часть историков не может закрывать глаза на путанность и фантазийность норвежских источников. Несомненным может считаться факт пребывания Олава на Руси и его служба в великокняжеской дружине, весьма непродолжительная по времени. Несомненно и то, что Олав был человеком весьма амбициозным и деятельным, но такие люди, особенно если они состоят в дружине, чрезвычайно опасны. Владимир Святославич вынужден был мириться с такими, как Олав, в то время, когда обретал власть в Киеве, однако затем постарался от них побыстрее избавиться.

Глава 9. Возвращение

Нестор описывает в 980 году серьезный конфликт между Владимиром Святославичем и варяжской дружиной, которые после гибели князя Ярополка заявили свои права на Киев: «Это наш город, мы его захватили, хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека!» Это означало, что население Киева оказалось бы совершенно разорено и обездолено. Положение Владимира Святославича тогда и без того оставалось более чем сложным – для Киева был он человеком новым, из враждебного Новгорода, стоящим во главе армии из жестоких наемников, да еще и отмеченным участием в братоубийстве. Исходные данные для начала правления едва ли не отчаянные. Выполнить требование варягов означало усугубить положение до предела и, возможно, спровоцировать восстание, которое пришлось бы утопить в крови. Еще неизвестно, как эти события «аукнулись бы» на окраинах, так как восстание вполне могло быть поддержано, что стало бы для Владимира Святославича, скорее всего, полной катастрофой.

Князь тянул время, которое использовал на то, чтобы внести в ряды варягов раскол. В результате одни варяги вынуждены были уйти в Византию, так и не получив с киевлян желаемого выкупа, а другая часть все же осталась на Руси. Нестор свидетельствует: «И выбрал из них (т. е. из варягов) мужей добрых, умных и храбрых, и роздал им города». Обратим внимание: хоть они и «умные, добрые и храбрые», но в Киеве их Владимир Святославич не оставил, а отправил на окраины, в гарнизоны! Причем, будто бы князь предупредил византийского василевса Василия II посланием, в котором говорилось: «Вот, идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного». «Сюда» – это обратно на Русь: Владимир Святославич не хочет становиться заложником капризной и эгоистичной воли наемников. Форма прихода во власть, утверждение на Золотом киевском столе у него узурпаторская. Но править он намерен вовсе не как узурпатор, ибо по природе своей был государственным строителем. Варяги для – него не более чем политический инструмент «на старте», далее же Владимир Святославич намеревался общаться с народом без опасных посредников. В самом ли деле было отправлено послание в Константинополь, о котором свидетельствует Нестор – сказать теперь невозможно. Если было, то это позволяет видеть, что Владимир Святославич буквально с первых шагов старался выстраивать позитивные отношения с Византией. Но прежде всего, Нестор показывает, как жестко и решительно будущий креститель Руси отсекает себя от варягов, как избавляется от того, что может скомпрометировать его в глазах Руси.

Итак, Владимир Святославич с варяжской дружиной вернулся в Новгород. Нестор утверждает, что было это в 980 году. Если так, то, видимо, в мае-июне; в более ранее время проход по Балтике невозможен из-за льдов. Тогда все развивается стремительно, на протяжении пяти-шести месяцев, что маловероятно – слишком велики расстояния и слишком много событий тогда приходится на весьма небольшой временной период. В «Памяти и похвале князю Владимиру» (авторство данного источника приписывается монаху Иакову Черноризцу[26]) приводится точная дата гибели Ярополка Святославича – 11 июня 978 года, что редко для древнерусских источников. К тому, чтобы именно эту дату считать наиболее достоверной, склоняется сегодня значительное число историков, в том числе и автор монографии о св. Владимире, А. Ю. Карпов.