Но продать компанию? Это же всё, что у него есть! Наоборот, сейчас бы зарыться с головой в работу, чтобы встречи без остановки, цифры до посинения, командировки… Только бы не думать!

Кстати, относительно недавно ему поступило предложение продать сеть. Не первое, но очень настойчивое. От российского бизнесмена, базирующегося в Израиле, Андрея Мостера, владельца крупнейшего интернет-концерна. Совпадение ли?

Черкасов мгновенно отказал, не мог иначе: как мать вскармливает ребенка с пеленок, учит ходить, говорить, и гордится выросшим чадом, так и он выстраивал огромную сеть с массой магазинов по всей России долго и постепенно, начиная с крошечного отдельчика в совкового типа универмаге. Сам! Одиннадцать лет! Валерий не продал бы Дримсеть и вдвое дороже от оценочной стоимости, хотя любил деньги. Но компанию любил больше. Пожалуй, больше всего на свете. И всех.

Но видеть, как компания умирает, распадается, разлагается на глазах, он тоже не смог бы. Сердце тянуло в груди камнем.

Валерий грузно встал и подошел к окну. Вздрогнул. Закричал бы: «За что, Господи?!», если бы это «за что» не мерещилось в каждом отражении в стекле, не обретало облик мертвой девушки в игре дождя и света за окном, не всхлипывало ветром в черных соснах, холодя кровь. Не чувствуя тверди под ногами, Черкасов оперся об оконную раму и сказал чужим голосом:

— Хорошо. Я поступлю так, как вы говорите. К заявлению можно приложить видео-запись преступления Шиманского. Она у меня…

Адвокат почесал шею и поморщился:

— Увы, нельзя. Вы же учились на юридическом, Валерий Михалыч, должны помнить, что без устных показаний того, кто снимал видео, такого рода улики не могут быть приложены к делу. Вам надо было девушку эту, Варвару Невскую, не в постель тащить, а беречь, как зеницу ока. Чего уж говорить… Поздно, батенька.

Черкасов подумал о пистолете, хранящемся в сейфе, встроенном в верхний ящик стола.

Вошел Сергей со стаканом воды.

При виде начальника охраны Валерий вспыхнув гневом. Защищая остатки разума, его Эго зацепилось крючьями за здоровенную фигуру с ежиком светлых волос.

«Это он во всем виноват! — вскричало оно. — Где он был, паскуда, когда забирали Варю?! Предатель!» Вслух Черкасов рявкнул:

— Из льдов Арктики воду добывал? Или опять омоновцы задержали?!

Сергей глянул возмущенно и отставил воду на журнальный столик. Черкасов резко развернулся и шагнул вперед. Пальцы клешнями впились в край столешницы. Учащенно дыша, Валерий вперился в начальника охраны так, словно хотел просверлить в нем взглядом дыру, а лучше пробить позолоченной чернильницей голову и, схватив за ноги, вытрусить на паркет правду.

— Не доверяешь?! — стиснув зубы, прорычал Сергей. — Позвони своему профессору и посмотри записи с уличных камер.

— Хорошо отыграно? — рыкнул в ответ Валерий. — На Оскар? Или пожиже?

Рванул на себя верхний ящик, но, не совладав с эмоциями, не сразу набрал код.

— Не стоит, — жестко сказал Сергей.

Черкасов поднял голову. И тут же перехватило дыхание — черное дуло пистолета было направлено ему в грудь.

— Господа, вы с ума сошли?! — попятился к набитому книгами шкафу адвокат. — Прекратите сейчас же!

— Стреляй, — процедил Валерий, чувствуя холод собственного оружия во влажной ладони, но не поднимая его.

— Брось пушку! — приказал Сергей. — Я все равно быстрее. Бросай, я сказал!

Сжав рукоять, Черкасов медленно вышел из-за стола и пошел на дуло, глядя в серые, пробитые черными гвоздиками зрачков, глаза того, кого считал другом.

— Стреляй.

Но Сергей не спускал курок. Стоял, не шевелясь, играя желваками на скулах. Видно было, как бицепс подергивается под белой рубашкой. Валерий встал вплотную, дуло уткнулось ему в грудь.

— Стреляй! — расширив глаза, крикнул Черкасов. Его черты обострились, словно уже у мертвого, губы стали тонкими. — Ну?!

Одним четким движением Сергей отбросил свой пистолет и обезоружил босса, скрутив руку и прижав Валерия лицом к холодной дубовой дверце книжного шкафа. Наклонился к уху и процедил:

— Моя работа не убивать тебя, а защищать. Хоть ты и сволочь.

Дрожа от злости, дергаясь в железной хватке Сергея и тщетно пытаясь высвободиться, Черкасов прошипел:

— Из-за тебя, гад, Варю убили! Делал бы ты хорошо свою работу, она была бы жива!

Сергей развернул босса и, схватив за грудки, сказал, как сплюнул:

— Я хорошо делаю свою работу. Она была бы жива. Если бы ты не торопился замести следы собственного ублюдства и не поехал без телохранителей. А я настаивал!

Это действительно было так, — подсказала память, и Валерий мгновение назад рвавшийся разбить лицо противнику, потерял силы и обмяк. Отвернулся, чтобы не видеть беспощадные глаза Сергея.

Тот выпустил его и, быстро подняв оба пистолета, положил их в карманы.

— Чтобы не было искушения продырявить себя или кого-нибудь еще. Не нравлюсь? Увольняй по статье. Через отдел кадров. Только найди по какой, не ошибись. Юрист-то из тебя не очень.

Валерий махнул рукой и пошел к выходу, стараясь не шататься. Задержался у двери.

— Лучше бы ты выстрелил.

Неуместно веселой, короткой трелью пропел мобильный в кармане Сергея. Тот достал внушительный, как снайперская лопатка, смартфон и, глянув на экран, пробормотал:

— Чтоб я сдох!

Валерий вцепился взглядом в Сергея, тот кашлянул и посмотрел в упор:

— А ты уверен, что она мертва?

Черкасов подтянулся и вытер кулаком сухие губы.

— Шиманский посмотрел на часы, и сказал, что ее уже нет, — сглотнул громко. — Что всё, убили.

— Но убитой ты ее не видел, — полувопросительно-полуутверждающе сказал Сергей.

— Нет.

— И это было возле Салтыковского леса.

— Да. Так в чем дело?

Сергей почесал висок.

— Я не понял, зачем ее перевозить оттуда в спальный район.

Черкасов подошел к начальнику охраны, ткнул пальцем в смартфон.

— Что там?! Не тяни, не то я тебе мозг вышибу.

— Это еще кто кому, — саркастически скривился Сергей и рассказал о треккере.

— Едем. Сейчас же! — Валерий расправил плечи. Его сердце вскользь задела надежда, и глаза чуть ожили, перестали казаться черными дырами на мертвенно-бледном смуглом лице.

— Погоди еще загораться. Она может быть так же мертва в Кузьминках, как и в Салтыковском лесу. Не исключено, что какой-то гад стащил с нее новые кроссовки и вручил подруге своей, чтоб не пропадали.