что? — он указал на своё лицо. — Это почему так?

— Так надо, — сухо и по-деловому ответил человек в маске.

— А-а… Ну тогда я пойду, — сказал прохожий.

— Нет, — сказал человек в маске, — не пойдёте, вам придётся постоять пару минут со мной.

И для убедительности он рукоятью своей трости, как крюком, подцепил человека за лацкан сюртука и подтянул к себе поближе.

— Да что это вы?! — возмутился прохожий, пытаясь вырваться.

— Стойте тут! — весьма твёрдо произнёс человек в маске и добавил уже мягче: — Постойте… Это недолго.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Глава 21

⠀⠀ ⠀⠀

Хлопушка. Брат Емельян почему-то называл её хлопушкой. Это был плоский мешочек из жестких кусков кожи величиной с ладонь и с удобной ручкой. В мешок была насыпана хорошая порция свинцовой дроби, что делало хлопушку вещью весьма увесистой. Если такой «ладошкой» точно ударить, хлопнуть человека по затылку, то с вероятностью в девяносто процентов человек потеряет сознание. Тут главное — точно попасть, всё остальное сделает свинцовая дробь.

Тютин пользовался хлопушкой не раз и, можно сказать, руку на этом деле набил.

Внезапность. Охранник и управляющий едва вошли в помещение, и начальник, еще не успел снять цилиндр, а с ним ещё не поздоровались все работники кассы, как туда почти бесшумно ввалились два человека в масках. Управляющий всё, что успел, так это разинуть рот от удивления, прежде чем невысокий человек в маске поднёс к его изумлённому лицу ствол револьвера.

— Доброе утро, герр управляющий.

А вот охранник из-за своей природной неторопливости даже особо и изумиться не успел. Тютин, как только влетел в здание кассы, первым делом, не дав ему даже оборотиться и посмотреть, что это за шум, схватил большого, не понимающего, что происходит, человека за шиворот и с размаху врезал ему хлопушкой в область шеи и затылка. Врезал так, что котелок с головы охранника улетел в угол кассы. Но, как выяснилось, крупному человеку с бычьей шеей этого оказалось недостаточно, он удивился и попытался развернуться и узнать, кто это там хулиганит. Но брат Емельян был и сам силён, он не выпустил воротника охранника, не дал ему разобраться в ситуации и нанёс ему ещё два удара по затылку. Только после второго удара здоровяк поплыл, обмяк и медленно завалился на пол. Казак заглянул ему в полуприкрытые глаза и быстро вытащил у него из-за пояса револьвер: готово.

И вовремя, потому как в это время присутствующие при всём этом безобразии сотрудники кассы пришли в себя, поняли, что это налёт, и один из них, лысый бухгалтер в белой рубахе и чёрных нарукавниках, пронзительно выкрикнул дважды:

— Грабят! Грабят!

После чего спрятался за оградку, разделяющую помещение. Как только это произошло, другие сотрудники, как по команде, стали падать на пол. Попытался упасть и управляющий, но тот грабитель, что держал его за локоть, не дал ему этого сделать.

— Не надо, не надо… Идите к сейфу…, - и для убедительности снова показал управляющему дуло револьвера.

— Но автомат…, - пытался лепетать пузатый начальник.

— Не волнуйтесь, всё хорошо, идите, пожалуйста, к сейфу, — продолжал грабитель.

Брат Тимофей был почти спокоен: раз брат Емельян сказал, что он разберётся с охраной, а его задача — управляющий и сейф, то так тому и быть. В компетенциях брата Емельяна он не сомневался.

А охранный автомат, как и положено, после кодового слова «грабят» очнулся и мигнул парой ламп на приборном щитке; ему ещё требовалось некоторое время, чтобы включить все свои агрегаты, но времени у него уже не было, к нему, доставая из-за пояса большую, мощную отвёртку, заточенную под шило, уже подходил Тютин. Он, видимо, хорошо знал, что делать, так как производил свои действия очень быстро. Казак вставил отвёртку под бронещит, в щель под панелью, и ладонью, с усилием, за три удара загнал её внутрь конструкции. Там что-то хлопнуло и свернуло, а из щелей потекли струйки белого негустого дыма. Охранный автомат «Айвенго» не перенёс подобного обращения, прощально мигнул лампочками и угас… А казак повернулся к лежащим на полу клеркам и бухгалтерам. И для тех, кто смотрел на него, продемонстрировал по револьверу в каждой руке. Казак с удовольствием сказал бы что-нибудь доходчивое сотрудникам кредитной кассы, но они с товарищами договорились, что он будет молчать из-за своего весьма заметного акцента, чтобы не давать лишнюю нить тем, кто будет расследовать происшествие. Так что брату Тимофею, доведшему наконец трясущегося управляющего до сейфа, пришлось повернуться и на всё помещение крикнуть на прекрасном немецком с заметным северогерманским акцентом:

— Господа! Лежите спокойно и не поднимайте голов, иначе моему молчаливому другу придётся прострелить вам конечности. Во избежание инвалидности не проявляйте излишнего героизма, берегите себя.

И, не услыхав возражений от лежащих на полу служащих, он повернулся к дрожащему от страха пузану:

— Герр управляющий, давайте не будем тянуть, люди лежат на полу, им неудобно, открывайте сейф.

— Что? — начальник предприятия как будто удивился. Он смотрел на маску брата Тимофея с непониманием — Открывать сейф?

— Да-да, — кивала ему маска. — Берите ключик, вот этот вот, — Елецкий взял замысловатый ключ, что болтался у управляющего на цепочке для часов, — давайте я вам помогу, вот он, берите его в ручку и отпирайте сейф.

Не будь тут Тютина, брат Тимофей сорвал бы ключ с цепи и сам бы отпёр несгораемый шкаф, но опытный казак не рекомендовал этого делать.

— Эти сволочи из «Дитриха Шлоссера» наловчились всякие хитрости в свои сейфы ставить; три месяца назад… да, зимой, в Каннах, вот такой вот новый отпирали, — рассказывал казак, — и едва вставили ключ, едва провернули, а из щёлочки вверху брызнула кислота товарищу в лицо, хорошо хоть, в глаза не попала. А ещё и шип отравленный вставляют, провернёшь ключ, а он и выскакивает тебе в руку. Так что пусть пузатый сам сейф отпирает, а ты рядом стой, но настороже будь.

И брат Тимофей, глядя на кислую и испуганную — непонятно чего в ней было больше — физиономию управляющего, понял, что слова казака о ловушках в сейфах не пустой звук.

— Открывайте сейф, любезный, — сказал он уже без всякой учтивости в голосе. — Ну, все вас ждут.

— Я…, — ростовщик уже чуть не плакал, — я не могу…

И тогда Тимофей Сергеевич приставил к его щеке револьвер.

— Если я выстрелю, вы скорее всего не умрёте, но кушать вы уже никогда не сможете, будете только пить… Ну, — он даже взял руку управляющего, ту в которой был