— Ты сказала, что я ни на что не годен.

— Вот что я имела в виду. Но только после того, как тысобрал вещи, чтобы последовать за отцом и бросить меня. Это заставило меняпочувствовать себя бесполезной, и поэтому я напала на тебя.

И эти слова его уничтожили. Снова нахлынул гнев.

— И ты заставила меня почувствовать себя таким, каким считалменя отец. Словно я меньше чем мужчина. Его критика всегда ранила, но твояпронзила до самых костей. Оставила шрамы, что до сих пор не зажили.

Зефира ударила его в грудь. Не больно, но достаточно сильно,чтобы дать понять: она все еще злится на него.

— А как ты думаешь, что ты сделал со мной? Ты хотьпонимаешь, сколько раз меня называли шлюхой? Прежде чем отправиться к Артемиде,я пришла к отцу. Он забрал те деньги, что ты оставил мне, и выгнал на улицу.Сказал, что если я не смогла удержать мужа, то должна раздвинуть ноги длякого-нибудь другого.

Страйкер вздрогнул, пристально глядя на нее, желая не знатьоб этом.

— Я бы убил твоего отца, если бы знал.

— Но ты не знал, и поэтому я ненавидела тебя еще больше. Тызнал, в каком аду я жила до замужества. Знал, что мой отец жесток и суров. Какты думал, что я буду делать в мире, где женщина даже за покупками не можетпойти без сопровождения мужчины?

Он притянул ее ближе. Так близко, что смог почувствовать еедыхание на своем лице.

— Все, о чем я мог думать, — мой отец убивает тебя из-заменя и оставляет меня жить с осознанием того, что я сделал тебе, что я вынудилотца так поступить. Он никогда бы не дал мне покоя смерти. А я знал, чтоединственное, чего бы я не вынес… жить после твоей смерти, причиной которой ястал.

Зефира хотела простить его. Действительно хотела. Нопричиненная боль была так сильна. Те первые годы с Медеей были такими трудными,и хотя Артемида дала им убежище, она никогда не была к ним добра.

Зефира сильно изменилась с той ночи, когда он ушел.

Но и он изменился. Он больше не был тем юным подростком,который боялся гнева отца. Тот факт, что он преследовал и убивал потомковсвоего отца, служил подтверждением.

Убей его.

Этого хотел от нее Война. Этого хотела Артемида.

А как насчет ее желаний?

Его серебристые глаза обжигали ее, мучительная боль в нихподобрала ключик к ее сердцу.

— Прости меня, Зефира, и я клянусь — не богами, асобственной честью и душой — никогда больше тебя не разочаровывать. Позволь мнесделать то, что я должен был сделать столетия назад.

— И что же это?

— Отдать тебе свое сердце, свою преданность и свои услуги.Больше никто и никогда не разлучит нас. Клянусь всем, что у меня есть.

Зефира легко провела ногтями по его груди.

— Единственным, кто нас разлучил, был ты.

— И твоя раздражающая неуступчивость. Я ушел, но ты глубокоменя ранила, указав на дверь. Посмеявшись над моим достоинством имужественностью. Не пойди ты в атаку, я бы противостоял отцу. Но было трудноостаться с тобой, после того как ты повторила мне то же, что говорил он.

Она замерла, пытаясь вспомнить их сватку. Его слова все ещезвучали в ее голове, но ее… были туманны или забыты.

— Что я сказала?

Страйкер был потрясен:

— Ты не помнишь?

— Не совсем.

Он дотянулся до нее и накрыл пальцами ее виски. Используясвои божественные силы, он повторит эту ночь для нее. Он никогда подобного неделал. Он предпочитал вспоминать ее, находясь в ее объятиях. Но пришло время ейвспомнить, что она на самом деле с ним сделала.

Он и его отец находились одни в хижине, которую Страйкер сЗефирой звали домом. Почти пятнадцати лет, он был долговязым и неловким.Чувствуя себя чужим в собственном теле, он был неуклюжим. Аполлон схватил егоза волосы, его лицо исказилось от гнева.

— Ты действительно думаешь, что я буду терпеть тебя и твоюшлюху? Ты сделаешь, как тебе сказано, мальчишка, или я обрушу на тебя гневбогов, так что все прошлые наказания покажутся тебе раем.

Страйкер попытался бороться, но его силы по сравнению сотцовскими были ничем.

— Отец, она — все, чего я когда-либо желал. Пожалуйста, непроси меня сделать это.

Аполлон грубо дернул его за волосы и отчеканил:

— Я не прошу тебя. Я тебе говорю. Если ты не уйдешь отсюда крассвету, я буду насиловать и бить ее до тех пор, пока ты не сможешь дажеузнать ее.

Страйкер пришел в ужас от угрозы.

— Она носит твоего внука.

Аполлон схватил его за горло и прижал к стене.

— Ты снова испытываешь меня, мальчишка. Я сделаю из тебяженщину и отправлю служить в храм Артемиды вместе с Сатарой и остальнымислужанками. — Он отбросил Страйкера к противоположной стене. — Если снаступлением рассвета ты все еще будешь здесь, то тебе придется наблюдать, какнад ней жестоко издеваются, прежде чем она умрет.

Слезы наполнили его глаза, он оглянулся на отца, чувствуя,как разбивается сердце.

— За что ты так со мной?

— Ты — мой наследник. Благодаря тебе я уничтожу Зевса и будуправить этим продажным миром. Пришло время вырасти и стать мужчиной, которым тыдолжен быть. Помоги мне и не разочаруй, иначе я на самом деле превращу тебя вженщину, и ты сможешь разделить участь своей маленькой женушки, если непослушаешь меня снова.

Аполлон исчез.

Страйкер сполз на пол, оглядел комнату, где на короткиемгновенья он был по-настоящему счастлив. Единственный раз в жизни ончувствовал, что его любят и хотят. Не из-за какой-то судьбы, а ради негосамого.

Он разрыдался, чего никогда не делал прежде. Он знал, что унего нет выбора, кроме как подчиниться. Как мог кто-то сбежать от бога? Аполлонне откажется от своих слов и с удовольствием накажет их за брошенный ему вызов.

— Я не позволю ему причинить тебе боль, Фира, — прошепталСтрайкер, набираясь сил, чтобы встать. Его сердце обливалось кровью. Он взялнесколько вещей: зеленую ленту, которую Зефира вплела в волосы в день ихсвадьбы, мозаичную плитку, изображавшую ее в свадебном платье, и маленькийпузырек духов. Он остановился перед туалетным столиком, где она сидела по утрами вечерам, готовясь ко сну и к новому дню.

Все, чего он хотел, — это положить голову ей на колени, ичтобы она провела пальцами по его волосам и сказала, что все будет хорошо. Чтоона будет в безопасности.

Но этому не суждено случиться.

Сегодня он уничтожит ее, и он это знал.

Желая умереть за нее, Страйкер положил вещи в маленькийкошелек, что носил на поясе. Нужно уйти, прежде чем она вернется.