— Мы не можем с ним сражаться. Он убьет ее.

Дэвин кивнул.

— Она права. Война выразился более чем ясно. Он хочет, чтобыты пришел один, или он лишит ее жизни.

Страйкер стиснул зубы, ненавидя себя за то, что подвергопасности собственную дочь. Он встретился взглядом с Зефирой и увидел страх,прячущийся за ее яростью.

— Я это начал, и я закончу. Клянусь богами, я не позволю емупричинить ей боль.

— Вам обоим лучше вернуться. Ненавижу похороны, — тихопрошептала она в темноте.

Страйкер притянул ее ближе и поцеловал в лоб. Ни одни словане значили для него больше.

— Не беспокойся. Я вгонял в гроб и не таких мудаков, как он,и еще посмеюсь на могиле этого ублюдка.

Ник приподнял голову, ощутив на своей коже чужероднуювибрацию: словно нежные прикосновения крыльев бабочки, танцующей на его плоти.Он быстро обернулся и увидел позади себя женщину, крохотную и гибкую. Поисходившей от нее мощи Ник понял, что она так же смертельно опасна, как ипрекрасна.

— Кто ты?

На уголках ее губ заиграла дьявольская ухмылка.

— Зови меня Кер. Война послал меня сказать, что мы захватилибогиню Меньяру. Если хочешь ее вернуть, приходи один и без оружия к кладбищуСент-Луис в полночь.

Ник усмехнулся.

— Довольно избитая фраза, не находишь?

— Нет. — Она исчезла.

Ник медленно сел, наблюдая, как кожа на его руке изменяется,возвращаясь к знакомому красно-черному узору. Он ощущал себя сильнее, чемкогда-либо. Абсолютная сила… Если бы он еще знал, как ее контролировать. Носуществовала и проблема — за большой силой следует большая слабость. Он могчувствовать силу, но не мог реально ее использовать.

На сердце стало тяжело, когда Ник окинул взглядом комнатунебольшой хижины, которую Меньяра звала домом со времен его детства. Кругом вбеспорядке были разбросаны гравюры и статуи античных богов и богинь, и теперьон видел защитные письмена на стенах, прежде недоступные его человеческомузрению. Вот как она его охраняла… Ребенка и чудовище, которым он стал.Непритязательная маленькая хижина не годилась для богини, но таков был выборМеньяры. И здесь он воспитывался ею и матерью.

Морщась от боли, Ник снова, как наяву, увидел безжизненноетело матери. Чувствовал холод ее плоти, пока пытался ее реанимировать. Он весьпропитался кровью, когда его мир рассыпался в одно неровное биение пульса. Онне знал, сможет ли когда-нибудь стать прежним. Ярость. Боль. Предательство. Всееще так свежо. Все еще жалит.

— Я скучаю по тебе, мам, — прошептал Ник, чувствуя, как егоокатило волной мучительной агонии. Она умерла из-за него и только из-за него.Он знал это. Просто не хотел смотреть в лицо фактам.

Теперь в его руках оказалась жизнь Меньяры.

Ник мог проглотить свою гордость и спасти богиню или могустраниться и наблюдать за ее смертью…

Выбор был только за ним…

Эш стоял на балконе галереи Савитара, возвышавшейся надбольшим залом ниже. Скрываясь в тени, он наблюдал, как хохочут, поглощаямороженое с сиропом, Тори, Дэйнджер и Сими. Его раздирали противоречивыеэмоции, но одну он мог назвать точно — ощущение теплоты, которое охватывало егокаждый раз, когда он их видел. Чувство семьи. Ни разу в жизни он не думал, чтоощутит такое счастье и спокойствие. Познает деликатное прикосновение женщины,которая по-настоящему его любит. Прикосновение, которому он может доверять, —оно никогда не обернется болью и жестокостью. Воистину чудо.

Тори оглянулась, словно почувствовав его, и улыбнулась своейособенной улыбкой, действовавшей на него как удар молота. Эш отступил и замер,ощутив присутствие того, кого меньше всего ожидал увидеть.

Ник.

Эш не двигался, чувствуя того за спиной и ожидая его атаки.

Ее не последовало. Вместо этого, глубоко вдохнув, Никзаговорил низким, вызывающим тоном:

— Я доверял тебе, ты ублюдок, а ты меня подвел.

— Знаю, — спокойно произнес Эш, крепче ухватившись за перила.— Я должен был сказать тебе о Сими, но не сделал этого. И потом, я знал, как ктебе липнут женщины.

— Я бы никогда ее не тронул, если бы знал, что она твоядочь.

Эш повернулся к нему лицом.

— Мы оба облажались, Ник. Оба пытались защититься от зла ипри этом погубили то, что хотели защитить. Я должен был больше тебе доверять,но мое прошлое не позволяло мне быть настолько открытым, — он устало вздохнул.— Так ты здесь, чтобы сразиться со мной?

В темноте глаза Ника полыхнули красным.

— Поверь, ничто не доставит мне большего удовольствия, чемтвое убийство. Но мне нужна помощь, и кроме тебя обратиться не к кому.

Эш выгнул бровь. Он понимал, что Ник проглотил горькуюпилюлю, и последнее, что он сделает, — это причинит ему еще большую боль.

— Что случилось?

— Война забрал Меньяру. Мне нужно узнать о его слабостях,чтобы помочь ей.

Эш коротко иронично усмехнулся.

— Его слабость — это ты.

— В полной силе. Может быть. Но сейчас я не смогу егоостановить, ведь так?

Эш отрицательно покачал головой.

— А ты?

— Не в одиночку.

Ник шагнул к нему.

— Тогда скажи мне, что делать.

— Эш!

Ашерон отступил, чтобы посмотреть вниз на зовущую его Тори.Он думал, что появление Ника — это шок, то оно было ничем по сравнению с тем,что ждало его там. Эш дважды моргнул, чтобы убедиться — это не галлюцинация.

— Проклятие. Должно быть, Люцифер сегодня покрылсясосульками. — Эш оглянулся на Ника. — Оставайся пока здесь.

— Эш…

— Поверь мне, Ник. Спрячься здесь, я скоро вернусь. — Эшпереместился вниз, к столу, где рядом с Тори стоял Страйкер. Даймон выглядел неособо счастливым, находясь здесь, но это не шло ни в какое сравнение счувствами самого Эша, особенно в виду того, что даймон стоял рядом с двумя изшести самых важных для Эша людей.

Ашерон недобро прищурился.

— Что ты здесь делаешь?

— Савитар отправил меня поговорить с тобой.

Эш выгнул бровь, но он знал — Страйкер не врет. Другогоспособа попасть сюда у него не было.

— Так что произошло?

Лицо Страйкера было абсолютно непроницаемо.

— Война схватил мою дочь и удерживает ее. — Надлом в егоголосе дал Эшу понять, что тот не настолько враждебно настроен, как пытаетсяпоказать.