Настя замерла на руках у Егора, когда заметила сервированный на двоих стол и разобранную постель.

— Ты вся дрожишь, — пробормотал Кайман, укладывая ее на кровать. — Хорошо, что камин горит.

Он осторожно стянул с нее босоножки, потом, словно майку, одним движением стащил трикотажное платье. И задержавшись на пару минут, глянул, придирчиво разглядывая ее.

— Красивая ты, Настька, — пробормотал довольно, а потом провел ладонью по красному кружеву, через которое белела идеальная грудь, а другой рукой поддел тонкий шелк трусиков. Прошелся губами от ложбинки груди до пупка, а там в дело вступил язык, распаляя самого Егора и Настю. Она потянулась к мужу и нетерпеливо принялась стаскивать с него рубашку. Затем, не справившись с пуговицами, попробовала расстегнуть пряжку ремня. Но Кайман не дал ей возможности раздеть себя.

— Лежи, — пробурчал он, стаскивая через голову рубашку. Потом настал черед брюк. Он откинул их куда-то в сторону.

«Хоть не в камин», — хмыкнул он про себя, заваливаясь на кровать рядом с женой. Одним пальцем стянул бретельку бюстгальтера. Сначала одну, потом вторую. Настя попробовала освободиться от остатков одежды, но Егор прорычал утробно, уподобляясь дикому зверю, и ловким движением расстегнул кружевную вещицу и выкинул через голову прочь. Но далеко отбросить бюстгальтер не получилось. Тонкая атласная бретелька, отделанная по краям кружевом, зацепилась за кованый вензель в изголовье кровати, да там и повисла.

Кайман не обратил никакого внимания и дальнейшей судьбой тряпки не поинтересовался. Он потянул вниз красные трусики и опешил, услышав Настин шепот.

— Если закинешь на люстру, — хихикнула она, помогая ему, — это к большим деньгам…

— Что? — он даже остановился на полпути, стянув кружевную тряпицу до коленок. — Что ты имеешь в виду?

— Красные трусы на люстре к богатству, — фыркнула Настя, стаскивая их с себя, и кидая наверх. — Это по фен-шую, — попыталась объяснить она.

Но Кайман, лишь прохрипев за ней последнюю фразу, сгреб жену в охапку и навалился сверху.

В камине потрескивал огонь, за окном накрапывал дождь. И если Настю кто-нибудь спросил, где бы она сейчас хотела оказаться, то она без всяких сомнений бы ответила:

— Только здесь, с этим мужчиной.

Настя чувствовала, как ладони мужа скользят по ее телу, как останавливаются именно в тот момент, когда ей больше всего хотелось бы продолжения. Как Егор покусывает горошинки сосков, а потом шепчет на ушко всякую альковную белиберду про сладкие поцелуи и идеальное тело.

Уж кто-кто, а Настя Тарасова знала, что далека от идеала. Но сейчас, обладая самым лучшим мужчиной в мире, она смогла только простонать его имя и попросить не медлить.

— Подожди, Насюш, мы еще оба не готовы, — прошептал опытный в любовных утехах муж. — Потерпи немножко, и взлетим.

Настя что-то пробормотала в ответ, сдаваясь на милость победителя, а затем растворилась в потоке захлестнувших эмоций, когда с каждым толчком внутри сердце рвалось наружу.

— Что такое утро? Это сиськи, крепкие сисяндры над глазами … — пропел Кайман, усаживая жену на неутомимого Егорку. Прыткому молодцу не терпелось вновь кинуться в бой, еще и еще раз подтверждая, что трах с Настькой оказался первоклассный.

Егор провел ладонями по бокам жены и подначил любовно:

— Ну давай, Насюш!

Анастасия Васильевна Легатова, хищно улыбнувшись, уперлась пятками в бедра супруга. Заерзала, вбирая в себя Егорку. Кайман почувствовал, что сейчас задохнется от возбуждения, или все закончится скорострелом, стоит Насте еще подвигаться на нем. Два идеальных шара, моментально покрывшиеся гусиной кожей, запрыгали из стороны в сторону. Он попробовал поймать губами сосок, но, не выдержав, перевернул жену на спину. Навис над ней.

— Ты изумительная, Насюша, — пробормотал ей на ухо и, подхватив ее ноги под колени, принялся вбивать Егорку в нежную плоть.

— Хорошо быть женатым человеком, — заявил он, когда пришел в себя и когда смог выпустить из своих объятий Настю. Кайман откатился на другую подушку, но тут же потянул жену за руку. Она моментально устроилась у него под боком, положила голову на грудь и провела остренькими коготками около пупка.

— Почему? — тихо осведомилась она, приподнявшись на локте.

— Трахаться можно когда угодно, никто и слова не скажет, — довольно хмыкнул он.

— А то тебе все мешают, — фыркнула она и уже собралась запустить пальцы ему в волосы, как звонок сотового нарушил волшебный момент, а потом и перепоганил все утро.

— Да, мам, — лениво пробурчал Егор и тут же как ужаленный подскочил на кровати. — Что? Где он? Мы сейчас приедем! — Затем долго слушал причитания Бэллы и добавил успокаивающе: — Мама, я разберусь. Не волнуйся, пожалуйста!

И откинув трубку в сторону, рыкнул нетерпеливо:

— Собирайся, нам пора!

— Что произошло? — поинтересовалась она, подлетая к нему. — Что случилось, Егорушка?

Но муж холодно отстранился и бросил раздраженно:

— Папа в больнице. Инсульт. Мама с ним. Сразу туда поедем, — и добавил, как для дурочки: — В душе долго не плескайся, времени мало.

А сам, напялив махровый халат, сунул в рот кусок недоеденной с вечера булки и босиком выскочил на балкон.

Из-за приоткрытой двери донеслись обрывки разговоров. Но Настя, мало прислушиваясь к беседе, непредназначенной для ее ушей, прошла в душ и включила воду.

«Странно, — подумала она, становясь под горячие струи. — Почему Кайман звонит юристам и безопасникам, а не врачам? Неужели все так плохо с дядей Ильей?»

Она наскоро вытерлась и даже успела посушить волосы феном, когда дверь распахнулась и в ванную вошел Егор. Не обращая на жену внимания, скинул белое банное одеяние и, размышляя о каких-то проблемах, вступил под душ.

Настя уже собралась выйти, когда, потерев лицо руками, Кайман заметил:

— Мы никуда не едем, Настя. Пока еще не время!

— А как же дядя Илья? — изумилась она.

— Отец, Настя, отец, — поправил жену Кайман. — Глупо свекра называть дядей.

Настя поперхнулась, не в силах объяснить, что еще не готова назвать родителей мужа папой и мамой, но Егор глянул сурово, нимало не интересуясь ее чувствами.

— Так почему мы не можем поехать к нему? — повторила она свой вопрос, обойдясь без подробностей.

— Потому что я так сказал, — рыкнул он, а когда она, хлопнув дверью, вышла, тупо уставился на красную расписную плитку.

«Что рассказать? И как объяснить? — в растерянности задумался он. — Если у самого в голове не укладывается… Хорошо хоть не стал пороть горячку и нестись в город. Отцу сейчас наше присутствие безразлично. А мать сама велела не приезжать. Да и кто бы мог подумать, что поздно вечером собачники в парке найдут изуродованный труп Миланы, — Кайман прислонился к стене, понимая, что его может и стошнить. — Вот она еще несколько часов назад качала права у него в офисе, а сейчас лежит в морге. И вся полиция, поднятая как по команде, ищет убийцу. Вот только у следствия сразу появился обвиняемый. Егор Ильич Легатов собственной персоной. Даже домой с обыском и ордером на арест нагрянули».