Кайман подставил лицо под бьющие струи воды и с ужасом осознал, что если бы не его скоропалительная свадьба, то сидеть ему сейчас в КПЗ. А так у него свидетелей выше крыши, кто может подтвердить, что не был, не состоял, не участвовал.

«Миланку, конечно, жалко, — тяжело вздохнул он, понимая, что опять невозможно доказать причастность и виновность Курбатова. — Как же тебя так угораздило, дурья башка?» — мысленно обратился он к бывшей любовнице.

А выйдя из ванной, снова схватился за телефон.

— Алексей Юрьевич, — душевно обратился он к своему адвокату. — Ты уже выяснил, кто дал показания против меня? — и тут же заметил распахнутые глаза жены. Полные слез и немого удивления. Поморщился, давая понять, что все потом объяснит. Но Настя сочла, что разговор не для ее ушей, и, обидевшись, выскочила на балкон. Даже дверь за собой плотно прикрыла.

— Ну да, родители, — пробормотал он. — Ясное дело, она им про меня рассказала, а про Курбатова не стала, чтобы не волновать. Я ей предлагал уехать. Даже помочь купить билет и снабдить охраной до вылета предлагал. Она не захотела. Хотя… У нас в переговорной ведется видеонаблюдение, — вслух подумалось ему. — Сейчас безопасникам велю найти запись и спрятать ее до моего возвращения.

— На заводе сейчас проходит обыск, — пробубнил адвокат. — Наверное, записи все уже изъяли. Но я тебя умоляю, Егор, сиди спокойно, не рыпайся. У тебя алиби шикарное. Сейчас все утрясем, и вернешься. Трахай свою девочку и ни о чем не думай…

— Я тут с женой, — строго предупредил Легатов.

— Прости, не хотел тебя обидеть, — мгновенно пошел на попятную адвокат.

Егор вышел на балкон, где согнувшись в три погибели в ротанговом кресле застыла Настя. Молча взял ее на руки и понес в постель.

— Я не хочу, — острый кулачок уперся ему в грудь. — Я тебе не резиновая кукла, чтобы трахаться, когда тебе вздумается, а потом отшвыривать в сторону за ненадобностью.

— Перестань, — прошептал он и чмокнул ее в висок. — Муторно на душе, Насюш. Давай просто полежим в обнимку. Хочу чувствовать твое тепло.

— Мне страшно за твоего отца, — прошептала она, когда, не разжимая объятий, Кайман уложил ее рядом с собой.

— Папа пришел в себя. Немного нарушена речь, плохо работает правая рука, но все это поправимо, — пробормотал он, гладя ее по голове.

— А в чем причина? Не на пустом же месте ему стало плохо?

— К нам в дом пришла с обыском наша доблестная полиция. Вот его и бомбануло. Ну ничего, поправится.

— И часто такое происходит? — изумилась она и даже не пожелала скрыть свое раздражение.

— В дом пришли впервые. Для этого нужен ордер прокурора, а в офис и на предприятия заходят от нечего делать. Не часто, но бывает…

— Тогда почему отцу стало плохо? Или есть еще что-то?

— Ты прям как следователь НКВД, — хмыкнул Кайман. — Только лампы в глаза не хватает. И вопросов типа «Где и когда вы родились?».

— Я это и так знаю, — поморщилась она. — Ты не уходи от ответа, пожалуйста! Немного искренности нашим отношениям не повредит. Если, конечно, у нас есть отношения…

— Что за чушь ты городишь! — фыркнул он. — Ты моя жена! Какие еще отношения?

— Ну понятно! — вскинулась она и попыталась встать.

— Лежи спокойно, — рыкнул он, удерживая ее, и добавил нехотя: — Меня обвиняют в убийстве бывшей.

— Как? Почему? Что с ней случилось?

— Подробностей не знаю, — зло бросил Кайман. — Мы расстались больше месяца назад. Пусть полиция разбирается, куда занесло эту дуру.

— И что теперь делать? — всполошилась Настя, и Егор заметил в ее глазах неподдельную тревогу.

— Да ничего! — поморщился он. — Полежим немного и к папе поедем. Его это известие подкосило, конечно. Но у меня железобетонное алиби на вчерашние день и вечер.

— Сотрудники завода могут подтвердить, что ты никуда до двух часов не отлучался. В ЗАГСе должны быть камеры наблюдения…Ну и здесь персонал…

— Правильно мыслишь, кукленок, — довольно хмыкнул Кайман и чмокнул жену в макушку. — Вот сейчас мои адвокаты уладят все вопросы, тогда поедем.

— А если сюда полиция приедет?

— Дадим показания. Предъявим твои трусы на люстре…

В город они вернулись ближе к вечеру и сразу направились в больницу. Аллигатор, бледный и слабый, лежал в палате для ВИПов. Рядом неотлучно находилась Бэлла.

— Какая-то напасть, Егорушка, — пробормотала она, обнимая сына и невестку. — Они ворвались и сразу объявили, что ты убил Милану, представляешь?

Бэлла испуганно покосилась на Настю, но Кайман махнул рукой:

— У меня нет от жены секретов, мам.

Он подошел к отцу, погладил по руке, заглянул в глаза, из которых повеяло растерянностью и беспомощностью.

— Егор, — чуть слышно позвал отец. — Я волнуюсь…

— Все образуется, пап, — попытался успокоить Кайман. — Я никого не убивал, и у меня алиби. Вон уже следствие исключило меня из числа подозреваемых. Я их могу интересовать только как свидетель.

— Бог отвел, — согласился Илья Семенович и, крепко сжимая пальцы сына, напомнил: — Наш уговор, не забыл?

— Как договаривались, — кивнул Егор. — Все сделаем в лучшем виде.

— Перенеси поездку в Шотландию. Да и в Калининград можно заехать на обратном пути. Сейчас важнее Майами.

— Да, папа, — заверил Кайман. — Все, как ты хочешь…

Разговор в больнице, занявший не более пяти минут, резко поменял неторопливый и размеренный уклад жизни. Когда все делается постепенно без напряга и суеты. Но теперь, глядя на отца, лежащего под капельницей, и осунувшуюся мать, Егор понял, что время бесед и заверений прошло. Тем более что брак с Настей уже оформлен и дело осталось за малым. И завертелась, закрутилась та самая суета, что откладывал Кайман в долгий ящик. Даже документы умудрились изготовить за две недели, потом быстро получить визу. Все это время Егор не выпускал Настю из поля зрения. Двадцать четыре на семь, умножить на четырнадцать дней. Триста тридцать шесть часов! С ума сойти. Кайман чувствовал себя зажатым в тиски. Такое тесное общение и днем и ночью никогда не входило в его планы. Чтобы просыпаться утром, обнимая одну и ту же женщину, весь день обсуждать с ней рабочие моменты, ехать вместе на работу и с работы, а потом еще полночи трахаться до одурения. Ему казалось, что семейная жизнь строится как-то иначе, не так, как у сиамских близнецов. Совсем не так! Но удивительным образом, присутствие Насти Егора не раздражало. Конечно, порой она разглядывала что-то за окном несущегося по проспекту спорткара или утыкалась носом в свой телефон. А еще много времени проводила с Аллигатором и Бэллой. Терпеливо слушала замедленную речь отца, от которой самому Егору хотелось взвыть. О чем-то трепалась с Бэллой на кухне. Да и когда видела, что супруг не в настроении, никогда не лезла с расспросами. Просто занималась своими делами, не делая трагедию, что на нее не обращают внимания. Он представил на месте Насти ту же Милану, упокой господь ее душу. Эта бы точно все мозги выклевала! Егор не желал ей за это смерти, но и жениться не собирался. Она знала, и ее все устраивало. Эх, не вернешь девицу. Да и Курбатова никто не привлек. На похороны Миланы Кайман не поехал, просто передал денег семье через Иру Котикову и постарался забыть лживые обвинения Миланкиной родни. За оставшееся время он провел собеседования с тремя боевыми подругами, претендовавшими на должность личной охраны для Насти. Первая — огромная баба с сиськами, будто ведра, испугала его самого.