Спустя несколько минут Аргус очнулся от блаженного ступора и понял, что придавил любимую собственным немалым весом. Поспешно отстранился, лег на бок и снова сомкнул объятия. Сердце учащенно билось, недавняя слабость отзывалась легким головокружением, но счастливое удовлетворение наполняло восторгом и обещало новое блаженство. Он уткнулся носом в теплый уголок за ее ухом, вдохнул аромат рыжих локонов и понял, что никогда не пожалеет о том, что произошло мгновение назад. Ни одна из женщин — даже самых искушенных в таинствах любви — не дарила удовольствия столь чистого и глубокого. Теперь было бы правильно назвать нежную подругу своей перед Богом и людьми, чтобы не задумываться о превратностях и кознях судьбы, но холодные факты диктовали собственные условия. Рыцарь не обладал признанным правом жениться на дочери герцога. А главное, одна лишь мысль о брачных узах обдавала ледяным холодом: разве мог он просить руки мисс Сандан, если до недавних пор семейный союз не принес надежды на счастье ни одному из Уэрлоков?

Аргус приподнялся на локте.

— Видишь ли, я…

Договорить он не успел: на губы легла теплая ладонь.

Начало фразы подсказывало, что далее последуют раскаяние и сожаление истинного джентльмена или — что еще хуже — неповторимые мгновения попадут в разряд ошибок.

— Только не говори, что мы поступили плохо.

Аргус сжал ее руку.

— Нет, не плохо. То, что произошло, не назовешь иначе как высшим блаженством. Проблема во мне. Я тебе не подхожу и не могу предложить той жизни, которой ты заслуживаешь.

— Милый, грешно недооценивать собственные достоинства. Разве ты не рыцарь королевства? Разве в твоих венах не течет благородная кровь? Разве король и отечество не оценили твоих высоких достоинств? Как же можно говорить, что я заслуживаю большего?

Аргус покачал головой.

— Поверь, Уэрлоки — очень плохие мужья. Уж я-то знаю наверняка. История нашей семьи полна горечи: повсюду разбитые сердца, разрушенные браки, покинутые дети.

Лорелей вздохнула и задумчиво провела пальцами по бронзовой коже Аргуса. Женское любопытство подталкивало расспросить, выведать чужие тайны, однако она знала, что ступать на скользкую дорожку опасно. Любимый чувствовал, что должен сделать предложение, но по каким-то неведомым, глубоко скрытым причинам считал, что недостоин ее руки. Давняя история череды неудачных браков казалась Аргусу чрезвычайно важной, однако вникать в подробности он не хотел, а Лорелей искренне недоумевала: с какой стати и каким образом чьи-то неудачи способны помешать их счастью? Но сейчас подобные вопросы казались лишними, когда-нибудь настанет время и для серьезных разговоров. А сейчас она лежала в объятиях самого прекрасного, самого желанного на свете мужчины и вовсе не желала выслушивать рассуждения о том, почему он ей не подходит. Разговор об ошибках и чувстве вины, как известно, способен испортить любые отношения, и Лорелей нисколько не сомневалась, что если допустить опасные откровения, то монолог немедленно перерастет в жаркий спор.

Напрашивалось единственно верное решение: освободить любимого от тяжкого груза ответственности и тем самым снять проблему. Он считал, что должен ее оставить, потому что не имеет права жениться. Значит, необходимо дать понять, что она не ожидала и не ожидает предложения руки и сердца. Вот только как заставить его поверить?

— Теперь мы любовники, — прошептала Лорелей, отвечая собственным мыслям.

— Да.

Аргус не понимал, что она хотела сказать, неожиданным, хотя и очевидным замечанием, однако чувствовал, что любые оценки правильности события сейчас неуместны.

— А каким образом любовникам удается встречаться наедине? Вокруг столько людей…

— Вариантов множество.

— Можешь предложить безопасное место?

— Ну, например, такое: возле садового дома растет огромный старинный дуб. Ствол у него настолько толст, что вполне может служить стеной.

Лорелей рассмеялась:

— Да, наверное.

— Вот только затевать игру опасно: Корник продолжает охоту. Олимпия уже пострадала; кто знает, кому достанется в следующий раз. Ночные прогулки в саду — занятие рискованное.

— Какая предусмотрительность! А я сказала бы, что темнота — самая надежная защита.

Аргус улыбнулся и поцеловал Лорелей в кончик носа.

— Что-нибудь непременно придумаем. Теперь, когда я наконец-то тебя заполучил, в одиночестве вряд ли долго протяну.

Лорелей решила, что признание можно считать декларацией намерений, и скрепила договор нежным поцелуем. А вскоре страсть вспыхнула с новой силой, и, забыв обо всем на свете, она с радостью погрузилась в блаженное небытие.

Стеснительность вернулась вместе со способностью мыслить и рассуждать. Лорелей покраснела до такой степени, что щеки приобрели бордовый оттенок. Она поспешно встала и принялась смущенно, а оттого еще более неловко собирать разбросанную одежду. Впрочем, застенчивость вовсе не мешала ей исподтишка наблюдать, как одевается любимый. С трудом верилось, что еще несколько секунд назад самый красивый на свете мужчина принадлежал ей. Что ж, пусть восхитительные воспоминания останутся в сердце и послужат утешением в минуты одиночества и грусти.

Только дома, в тишине своей комнаты, Лорелей осознала, что не услышала даже намека на новую встречу. На краткий миг ее сердце утонуло в печали: кажется, история закончилась, едва начавшись. Чтобы унять паническую дрожь, понадобилось несколько глубоких вдохов. Спокойно. Аргус уже выбрал место для встреч. Скорее всего, назначить свидание помешала лишь осторожность: прежде чем договариваться, необходимо выяснить, не опасно ли появляться в саду ночью.

Вывод напрашивался сам собой: быть любовницей сэра Уэрлока непросто. Тревожила необходимость постоянно прятаться и делать вид, что ничего особенного не происходит. К тому же Аргус говорил только о желании, о стремлении обладать, но ни о любви, ни о зарождении глубоких чувств до сих пор не прозвучало ни единого слова. Если бы возлюбленный дал понять, что в душе взошел крохотный росток истинной, прочной привязанности, она ни за что не упустила бы возможности вырастить могучее дерево. Чтобы оставаться рядом с сэром Аргусом Уэрлоком, необходимо немало терпения и женской мудрости.

Аргус стоял возле садового дома и задумчиво смотрел на старый дуб. Лучшего места для тайных свиданий и не придумаешь. Одно неясно: каким образом обезопасив Лорелей от возможного риска? Корник рыскал вокруг поместья вместе с сообщниками и уже доказал, на что способен. Нет, ни в коем случае нельзя позволять себе идти на поводу у собственных страстей и совершать непростительные глупости.

Можно подумать, что до этой минуты его действиями руководил разум! Аргус сердито пнул попавший под ногу камень. Герой, ничего не скажешь! Лишил невинности дочку герцога — почтенного и доброго человека, которого глубоко уважал. Человека, доверчиво открывшего свой дом и готового помогать во всем, в том числе и в поисках опасных врагов. Иного определения собственному поступку, чем подлость, на ум Аргусу почему-то не приходило.