То лето в ЛТО я запомнила на всю жизнь. Пахала как проклятая, стараясь вырабатывать норму, хотя поначалу для меня это было слишком трудно. Но я поняла, что должна любой ценой добиться уважения к себе, должна сделать так, чтобы меня не смели трогать – никто и никогда. Эта установка осталась у меня в голове навсегда. Я поняла, что такое труд. А еще благодаря ЛТО узнала, что значат деньги. Там были специальные дни, когда нам выдавали зарплату. И на следующее утро всех везли в город, чтобы тратить эти деньги. Давали время – например, с десяти до трех. И все расходились, кто куда, причем воспитатели разбегались первыми. А я оставалась одна. Стояла у фонаря в Севастополе, около которого нас высадили, и понимала, что лучше мне далеко от этого места не уходить, иначе потеряюсь. У меня вообще всегда было плохо с ориентированием на местности, я не запоминала окрестностей, не могла находить дорогу. И вот в тот раз я пять часов подряд ходила вокруг этого фонаря, потому что боялась потеряться. Только в следующий выезд в город немного осмелела, стала ходить вдоль набережной туда-сюда. Рассудила, что вдоль моря одна дорога и теряться тут негде. Когда все собирались в автобусе – я вздыхала с облегчением, – начинались расспросы, кто что купил.

– Соня, а ты что себе купила? – поинтересовалась воспитательница.

– Ничего.

– Почему?!

– Так получилось…

И я ходила потом, прятала деньги, чтобы их не своровали. Воровство у нас в детском доме было всегда, поэтому сохранить свои собственные деньги оказывалось сверхзадачей. Я везде таскала их с собой, клала в карман одежды, а одежду – в сумку, с которой не расставалась. Конечно, это были копейки, но меня они наполняли гордостью. Я не тратилась, как другие дети, на чипсы, газировку и прочую ерунду, я с самого начала решила копить. Когда приехала в детский дом, отдала все заработанное на хранение воспитателю и стала мечтать о своем будущем. О том времени, когда я, наконец, выйду на свободу из детского дома и начну жить.

Следующие шесть лет своей жизни каждое лето я ездила только в ЛТО. Казарма, в которой мы жили в первые годы, постепенно развалилась. Нам сказали, что там уже нельзя размещать детей, и стали возить нас в другой трудовой лагерь, еще ближе к Севастополю.

Единственная из всего детского дома была в летнем трудовом лагере семь раз подряд: такого ни с кем еще не случалось, потому что брали в ЛТО только с четырнадцати лет. И максимум у ребят получалось по четыре-пять лет трудовой практики. Я одна стала исключением. Конечно, это был не мой осознанный выбор – нас ни о чем не спрашивали, заранее не предупреждали: всех сажали в поезд и везли. Но в отличие от остальных я хотела работать. Все годы пахала как лошадь, и собирала по две и по три нормы уже не из-за страха наказания, а ради зарплаты. Мне нужны были деньги, и я стремилась зарабатывать.

Благодаря жизни в итальянских семьях я поняла, что, когда выйду в восемнадцать лет, мне нужно будет очень много всего. Никто же не даст с собой из детского дома посуду, постельное белье, вилки, ложки и всю остальную утварь. Я откладывала каждую копейку все семь лет – и заработанное, и те карманные, которые были положены нам в детском доме, – и отдавала их воспитателям на хранение. Иногда просила их что-то мне купить. Говорила, например: «Купите мне, пожалуйста, постельное белье. А то я не знаю, какое хорошее, какой ходовой размер. Только мне голубого цвета!» Воспитательница ехала, покупала и привозила два комплекта – одно голубое, одно персиковое, – ей казалось, что так будет лучше. И я расстраивалась: «Блиин, персиковое-то зачем?» Жалела, что она потратила мои деньги на то, что мне было не нужно. Так этот персиковый комплект у меня и лежал несколько лет, а потом я подарила его подруге. Но все равно воспитатели очень помогали, спасибо им за это.

Погружалась в себя и постоянно рисовала в голове, какая у меня будет квартира, какой я сделаю там ремонт, какую мебель куплю, что из вещей мне пригодится, а что будет не нужно. Этот образ, деталь за деталью, выстраивался в голове и стал таким реалистичным, что я могла мысленно путешествовать по собственному дому, жить в этом параллельном, придуманном мною мире. Конечно, представление о квартире у меня было тогда фантазийным, я же никогда в жизни не бывала ни у кого в гостях. Знала только, что мне как сироте выдадут от государства социальное жилье – именно однокомнатную квартиру. Но что это такое и как должно выглядеть, я понятия не имела! Мне казалось, что если «однокомнатная», то это действительно просто одна комната, никаких стен больше нет. И в этом пространстве все необходимое как раз и стоит: унитаз, ванная, кухня, мойка, плита, тут же кровать, тумбочка, шкаф. Так что до шестнадцати лет у меня было забавное представление о квартирах. А в шестнадцать посчастливилось первый раз в жизни побывать в гостях – меня пригласила девочка из санатория, с которой я общалась. В этом возрасте нам уже разрешали выходить из детского дома самостоятельно, только нужно было заявление написать. И я старалась всегда куда-нибудь уйти по выходным, потому что оставалась фактически одна в детском доме – все куда-то сматывались. Кто к родственникам, кто к родителям, кто бабушек-дедушек навещать. Меня боялись отпускать, знали, что я плохо ориентируюсь, но я объясняла, что до метро мы сто раз ездили всем классом, я знаю, на какой троллейбус сесть. В метро тоже была не раз, а на нужной станции меня встретят. Воспитатели все равно просили звонить им, докладывать, как доехала. Я, конечно, звонила. И старалась обратно вовремя приезжать, не опаздывать – всегда к семи вечера, как положено, возвращалась, чтобы потом еще отпустили.

И вот я пришла в гости. А таааам! Столько разных маленьких комнат, дверей, помещений, хотя называется это все «однокомнатная». Я просто обалдела от счастья! Поняла, что и у меня будет так.

– А разве туалет по документам не считается отдельной комнатой? – мучила я подругу. – Он же за своей дверью.

– Ну нет, не считается.

– И кухня не считается?! – Меня поразило, какая она большая – при желании можно поставить диван и ночью спать. – Это же целая комната!

– Ну, вот так. – По-моему, она подумала, что я совсем дикая, элементарных вещей не знаю. Но мне это было все равно, я хотела разобраться, как и что в квартире устроено.

Я ходила из помещения в помещение и думала: «Оооо, шикарно!» А после стала еще усерднее копить – поняла, сколько всего придется после выпуска покупать. Один только холодильник чего стоит. А в него же еще продукты надо класть: шесть раз в день никто уже не будет в столовой кормить. Никаких чипсов, никакой жвачки, никаких – тем более – пива и сигарет в моей жизни не было. Только покупки для будущего.