– Почему неправ, если тот колдун хотел его убить? – осторожно переспросила я.

Альфиан поднял на меня светлый взгляд и спокойно ответил:

– Потому что колдуном был его собственный брат. Мой дядя.

– Ах вот оно что, – протянула я, постаравшись вспомнить имя почившего пятнадцать лет назад брата короля. Но безуспешно. Мне тогда и пяти лет еще не было, поэтому всех членов королевской семьи я поименно не запоминала. Да и потом, уже в более взрослом возрасте, у меня не появлялось никакого желания заучивать все тонкости королевских семейных древ. Зачем бы оно было нужно в жизни простой девушке из приюта?..

Кто же знал, что я попаду на Отбор, да еще и стану по-свойски беседовать с наследником престола, сидя в соседнем кресле? Насмешка судьбы.

– Но это еще не все, – покачал головой Альфиан. – У моего отца в тот момент была новая жена. Та, что появилась после смерти моей матушки. Королева Кларетта из рода Дэльваль.

Альфиан настолько медленно объяснял мне имена и порядок появления королев, что сразу было ясно: он догадывается о моей некомпетентности в этом вопросе.

И мне бы даже стало неловко, если бы пару минут назад я не норовила отдавить ему ноги в танце, а до этого фактически не присягнула в верности Джоксару Лютоглавому. Так что неловкость – это теперь было не мое имя. Может быть, мое перманентное состояние, но не имя, нет-нет!

Впрочем, Кларетту я даже припоминала. Кажется, она тоже была колдуньей. У нас в приюте ходили какие-то жуткие детские байки о том, как ее сожгли на костре.

Я поежилась, внезапно осознав, что это были вовсе не байки.

– Она сгорела заживо? – приподняла бровь я, опережая рассказ принца.

– Да, – кивнул он. – Примерно в то же время. После смерти дяди у Кларетты начались какие-то видения. Она просыпалась ночью с криком и начинала предрекать Лебединому дворцу гибель, а моему отцу – страшную смерть, если он не найдет своего брата и не убьет его. Но к тому времени мой дядя уже был мертв и убить его второй раз не представлялось возможным.

– Какой ужас, – пробормотала я, все больше и больше ощущая растущее внутри беспокойство.

А Альфиан тем временем продолжал свою зловещую историю:

– В какой-то момент отец решил, что Кларетта и есть то зло, которое его уничтожит. Королева стала откровенно походить на сумасшедшую, а ее магия внезапно сменила цвет. Это стало поводом, чтобы подписать ей смертный приговор.

– Его величество король приказал сжечь собственную жену? – ахнула я в ужасе.

Принц просто кивнул, опустив взгляд на свои плотно сцепленные руки.

– Мне было девять, когда это произошло, – продолжал он. – И я до сих пор помню, как пылали ее длинные белые волосы и как она кричала. Она очень много кричала, Мартелла…

На этот раз я ничего не сказала, ожидая, пока Альфиан сам закончит говорить. Надеясь, что это конец. Но, увы, оказалось, что есть еще кое-что…

– Никто не знает об этом, отец приказал молчать всем свидетелям… Но перед тем, как жизнь окончательно покинула Кларетту, она произнесла свое последнее пророчество-проклятье, – проговорил Альфиан, и на этот раз его голос перешел на шепот. – Она сказала, что «Король Джоксар Лютоглавый умрет той же страшной смертью, что и она сама, а его место займет истинный король. Король-ворон…»

Как только последние слова принца отзвучали, мне показалось, что даже музыка в зале стала тише. Мы уже давно не танцевали, но музыканты продолжали играть неторопливую мелодию, поддерживая приятный фон. Однако сейчас все окружающее пространство на мгновение наполнилось зловещей звенящей тишиной.

– Король-ворон?.. – выдохнула я, и голос прозвучал хрипло и глухо.

Казалось, все самые мелкие волоски на коже встали дыбом.

– Что это может значить? – переспросила, не в силах отделаться от того, что упоминание ворона – это вовсе не совпадение. Но как такое может быть?..

– Понятия не имею, – развел руками принц. – Сколько я ни спрашивал отца, что это за ворон и понимает ли он, о ком идет речь, он мрачнел, отмалчивался и уходил. Теперь же… спрашивать уже бесполезно. Мы уже давно не так близки с его величеством…

Он на миг сдвинул брови, и сердце кольнула игла жалости.

Каково было знать сыну, что отец хочет его убить?..

– Но, впрочем, это не та тема, о которой можно вести разговор с красивой ронной, – улыбнулся он тут же, сверкнув белозубой улыбкой. – Вам не стоит беспокоиться на этот счет, Мартелла Довилье.

Однако, несмотря на все его улыбки, я видела в светлых глазах осколки тоски. И мне было жаль Альфиана. Пусть он был старше меня лет на десять, пусть он уже давно являлся взрослым мужчиной, а не наивным подростком, глядя в его лицо, обрамленное идеальным водопадом золотистых волос, я видела человека, который страдал. Незаслуженно. Начиная с раннего детства, когда он лишился матери, чуть позже, когда на его глазах жестоко убили одного из родственников, и потом, когда он фактически остался совершенно один, потому что отец стал желать ему смерти.

– К чему я все это рассказывал вам, ронна Довилье? – снова перешел он на официальный тон, хотя все еще продолжал едва заметно улыбаться.

Он убрал падающие на лицо волосы за ухо, алмазная сережка блеснула в мочке.

– К тому, что мне крайне нужна помощь человека, которому я могу всецело доверять, вы понимаете меня? – продолжал он, похоже снова возвращаясь к опасной теме.

– О… я понимаю вас, как никто другой, – кивнула я грустно.

Альфиан сжал одну мою руку, лежащую на столе, и посмотрел в глаза. А затем достал откуда-то лист бумаги, на котором красивым каллиграфическим почерком были начертаны какие-то слова. Вверху я заметила свое имя, а внизу – подпись наследного принца Альфиана из рода Ранвидаль и печать. Причем подпись разительно отличалась от остального текста. Она была коричнево-красной в отличие от прочих черных чернил.

– Что это? – спросила я, уже зная ответ на этот вопрос.

– Это договор, по которому после вашей инициации вы официально становитесь моей Первой колдуньей.

Я громко сглотнула, и губы дрогнули.

– Мне нужно подписать это прямо сейчас? – выдохнула я, не зная, как отказаться. Не зная, что вообще делать дальше. – Может быть, мы подпишем это чуть позже? Например, когда я и впрямь пройду эту несчастную инициацию, а то знаете, все это как-то вилами по воде…

– Мартелла, – сжал мою руку принц, и его глаза ярко блеснули, – к сожалению, я не могу ждать. Да и вы не сможете.

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась я, не веря, что принц замыслил угрозами принудить меня подписать этот договор. Как его отец.

Потому что несмотря на то, что мне действительно было очень жаль Альфиана и я бы искренне хотела ему помочь, подписывать два договора, пусть и совершенно не зависящих друг от друга, но противоречащих в одном-единственном пункте, я бы вряд ли согласилась. Ведь именно этот противоречащий пункт мог меня убить.