– Это энергетика. – Стас опустил голову. – Мыее как бы сглазили. Если бы я не мечтал о жизни без Вики, она так или иначеосталась бы в живых. Сложились бы другие обстоятельства…

Вероника Матвеевна, не знавшая иных рецептов для поддержаниядуха, поднесла Стасу чашку горячего кофе. Он тут же сделал большой глоток,нимало не заботясь о том, что может обжечься.

– Некогда скорбеть, – прошептал Пучков в лицоТаганову, которого привлек к себе. – И Стас нам нужен, как воздух.Необходимо вывести его из состояния прострации и как-то разозлить, что ли.

– Ему нужно немного прийти в себя.

– Я поеду к Никите Прохорову, – неожиданно заявилСтас, словно подслушал слова шефа. – Его жена может оказаться той самой женщиной,которую мы ищем. В ее алиби должен быть какой-то изъян. Если он есть, я егонайду.

Он вышел из офиса, засунул руки в карманы и немного постоялна тротуаре, собираясь с мыслями. В нем начинала созревать злость, порождавшаялихорадочную жажду действий. Немедленных и неотвратимых.

– Пожалуй, Стасу сегодня не стоит разговаривать слюдьми, – осторожно заметила Вероника Матвеевна после его ухода. – Онналомает дров.

– Стас? Никогда, – возразил Пучков. – У негосейчас обострены все инстинкты.

– Кстати, он что-то говорил насчет нового свидетеля.

– Какого это?

– Мальчика-инвалида, который из своего окна наблюдал запреступлением, – неуверенно сказала Вероника Матвеевна. – Вы что,ничего не знаете?

– Абсолютно. Какой еще, к чертям собачьим, мальчик?! Иза каким именно преступлением он наблюдал?

– Стас советовался с Фокиным. Я имею в виду старшегоФокина, психолога. Спрашивал, можно ли верить ребенку, который долгое времямолчал, а потом вдруг начал выдавать подробности давнишней драмы, разыгравшейсяу него на глазах.

– Послушайте, он что, водит нас за нос? –проворчал Пучков. – Он раздобыл какого-то мальчика, а нам ни слова несказал. Разве мы не в одной упряжке? Что это за детские порывы действовать водиночку?

– Я не знаю, – пожала плечами Вероника Матвеевна.

– Ты что-нибудь слышал про мальчика? – обернулсяшеф к Таганову.

– Не-а… – покачал тот головой. – Сейчаспозвоню Стасу на мобильный. Наверное, он просто забыл нам рассказать.

– Забыл он, как же. – Пучков уже сам набирал номерСтаса. – Можно, наконец, понять, что нынешнее дело чревато всяческиминеприятностями? И даже более того… Ну, вот! – Он в досаде отбросилтелефонную трубку. – Аппарат абонента выключен. Зачем, спрашивается, ятрачусь на всю эту хрень? Чтобы вы разъезжали по Москве с выключенными телефонами?

– Когда Стас хочет подумать, он всегда такделает, – пояснила Вероника Матвеевна.

– Да, но что это за мальчик? – никак не могуспокоиться Пучков. – Впрочем, ладно. Может быть, этот свидетельсовершенно ненадежный.

– Допускаю, что мальчик видел человека с рыжей бородойи в квадратных очках, – подал мысль Таганов.

– Так или иначе, но придется ждать, когда этот кретинвключит свой телефон, – вздохнул Пучков. – А пока займемся делами. Яотправлюсь в больницу к Фадееву, а ты, Санек, поезжай к жене Воробьева.

– Ей сейчас не до меня, – сказал Таганов. –Понимаете, в каком она состоянии?

– У нас нет возможности проявлять такт! – резкоответил Пучков. – Того и гляди еще кого-нибудь ухлопают. Придется работатьпо жесткой схеме, ничего не попишешь.

Таганов схватил со стола диктофон и начал поспешноодеваться. В этот день произошло много событий самых невероятных. И, судя повсему, их еще ждало немало сюрпризов.

* * *

– Алиби! Даже забавно слушать! – Никита Прохоровотправил в рот очередной эклер.

«Этот полный человек со смешливыми глазами нравитсяАнастасии», – напомнил себе Стас. У Прохорова было симпатичное лицо сямочкой на подбородке и медленные плавные движения рук. Слушая речьсобеседника, он постоянно кивал, демонстрируя свое внимание и благожелательность.

– Моей Светке потребовалось алиби! – все не могуспокоиться Никита.

Стас, уже под завязку наполненный пирожными, которые он елмеханически и не замечая вкуса, сказал с холодом в голосе:

– Таков закон жанра. У всех должно быть алиби.

– У всех подозреваемых! – Прохоров поднял палец.

– Каждый, кто знает о фамильном проклятии АнастасииШороховой, автоматически становится подозреваемым.

– Че-пу-ха.

– Тем не менее ваш телевизор в тот вечер не включался,а на следующий день чудесным образом заработал.

– Думаете, это моя жена сломала телевизор? С какой жецелью?

– Чтобы вы не могли точно сказать, во сколько онавернулась домой. По программе передач легко сориентироваться.

– Можно вполне сориентироваться по будильнику, – сусмешкой заметил Прохоров.

– Но вы ведь не смотрели на будильник. И радио неслушали.

– Терпеть не могу радио. Оно меня раздражает.

– Ваша жена, конечно, об этом осведомлена?

– Да уж, конечно.

– Что сказала Светлана, когда вошла?

– Ну… – Прохоров утер губы салфеткой. Губы у негобыли красиво очерченные, особенно капризная верхняя. – Она сказала, чтоустала, что чертовски проголодалась и что соскучилась по мне.

– А время? Когда она обратила ваше внимание навремя? – не сдавался Стас.

– Да она вовсе не стремилась обращать на что бы то нибыло мое внимание.

Прохоров снисходительно улыбнулся, чтобы подчеркнуть своеотношение к нелепым вопросам Стаса.

– Вы играете в карты? – неожиданно спросил тот.

В будничном взгляде Никиты ему чудились тайные глубины,запретные мысли и мыслишки. Стасу казалось, что Прохоров скрывает что-тоособенное, и он считал его ответы едва ли не чистейшим враньем, хотя стороннийнаблюдатель сразу сказал бы: Никита утомлен и раздосадован бесцеремонностьюсыщика.

– Да, я играю в карты. Но только в хорошей компании ина деньги.

– Занятно. Так когда ваша жена упомянула про время?

– Когда вышла из душа, – ответил Никита. – Ичто вы так напираете? Это ведь естественно. Ваша жена что, никогда ненапоминает вам, который час?

Стас невольно вздрогнул. Его лицо утратило невозмутимость,которую он придал ему еще перед дверью в квартиру Прохоровых, и слегкаскривилось. Его жена! Его жена лежит сейчас в морге. Модная, слегкарастрепанная стрижка никому больше не доставляет удовольствия. Розовыеминдалинки ногтей выглядят неуместно на безжизненных руках, как и пара тонкихзолотых колец с затейливой резьбой. Ему предстоит сегодня все это увидетьсвоими глазами. Стас стиснул зубы. Он здесь для того, чтобы докопаться доправды. Найти убийцу. Он уже представил, какое лицо будет у Никиты, когда онскажет ему: «Мою жену сегодня убили, когда она лежала в постели со своимлюбовником». Усилием воли он сдержался и задал следующий вопрос: