Господи, как же пуста, холодна и одинока стала ее жизнь,особенно теперь, после смерти сестры! Раньше Карина своими многочисленнымипроблемами заполняла те промежутки свободного времени, которые все же выпадалииногда у Александры. В это время она могла бы сожалеть о своей пустой и унылойжизни, а вместо этого сопереживала сестре. Одно или два платья доверят ейдемонстрировать на очередном показе, а если только одно, то почему Анедостанутся два, неужели только потому, что она худее Карины, господи, этипроблемы с весом преследуют ее что на помосте, что на подиуме! Девочка из ихшколы моделей выходит замуж, и жених запрещает ей заниматься модельнымбизнесом, а у нее большое будущее. Вот будет дура, если пожертвует карьеройради мужчины, а может быть, она совсем даже не дура, может быть, любовьвсе-таки главнее карьеры? Другая подружка бросила своего парня – он тоже былмоделью – и связалась с каким-то «новым русским», натурально пальцы веером,ужас какой-то. Ее мальчик то ли запил, то ли начал колоться – завил, словом,горе веревочкой, да и его бывшая возлюбленная страдает, ведь с ее новым хахалемвообще не о чем говорить, он только и знает, что таскает ее по кабакам,похваляясь перед братками, какую классную ляльку заимел. А ведь с тем парнишкойу нее была така-ая любовь, что все завидовали, и не дура ли она, что променялавеликую страсть на деньги?..

Да, Карина в последнее время все чаще и чаще говорила олюбви, глаза ее при этом нежно мерцали, и Александра смутно чувствовала, чторечи эти вовсе не абстрактны, что у Карины кто-то появился, – и дай бог,конечно, не всем же вековать вековухами, как Александре! Потом сестра вдругпогрустнела, Александра решила, что Карина поссорилась с ним, а то, господипомилуй, может быть, он оказался женат. Карина не посвящала старшую сестру вподробности своего романа, очевидно – и совершенно справедливо! – полагая, чтота в делах сердечных не советчица. И теперь уже Александра никогда, ни от когоне узнает, как там обстояли дела на самом деле, кто был тот человек, страдал лион, узнав о смерти Карины, а может, не знает об этом до сих пор…

Александра села на «двойку», но даже толкотня в трамвае неразвеяла ее печальных мыслей. Теперь нет Карины, и заполнить пустоты своейжизни ей решительно нечем. Работой? Но она и так столько работает, что порою еепросто тошнит. Ходить вечерами по театрам? Но в оперном все уже пересмотрено ипереслушано, не настолько она любит балет и оперу, чтоб ходить на спектакли повторому разу, а в драматическом ей скучно. Друзей нет. С семьей, вернее, ееостатками отношения непоправимо испорчены. «Хоть иди да топися в Завитую!» –как восклицала бабушка, детство которой прошло на какой-то речке, называвшейсяЗавитая. Эта речка в памяти Александры стала почти мифологическим понятием.Нет, правда! Хоть иди да… Наверное, зря Александра так категорично рассталась сКостей. Все-таки нельзя требовать от человека больше того, что он может дать.Не позвонить ли ему вечером? Позвонить – дело нехитрое, но… «об чем говорить»?А если трубку возьмет его мамаша, это вообще караул!

– Остановка «Семашко»! – возвестил водитель, и задумавшаясяАлександра еле успела протолкаться к дверям и выскочить из трамвая.

Впереди, около старинного облупленного каменного заборарайонной «Скорой» маячил красный крест, а под крестом стояла небольшая толпанароду.

«Авария, что ли? – заторопилась Александра. – Удачно выбраноместо!»

Однако это была не авария, а похороны. Гроб как раз выносилииз здания подстанции, оскальзываясь на косом крылечке, загружали в автобус.

Опять похороны! Что-то они становятся привычным событием вжизни!

Александра скользнула взглядом по лицам вышедших проводитьпокойника и отметила, что никто не плачет по нему и вообще как-то нечувствуется особой печали. Народ рассасывался довольно быстро, и тольконебольшая толстенькая бабулька в застиранном халате, наверное, санитарка,истово крестилась вслед гробу:

– Царство небесное, царство небесное!

– Пошли в дом, баба Катя, – приобнял ее за плечо высокийпарень лет тридцати. Снежок красиво серебрился на его рыжеватых волосах. –Простудишься.

– Рано еще, Владька, – стряхнула его руку санитарка. –Постоим, пока катафалк отъедет. Надо ж беднягу хоть кому-то проводить.

– Да, правда что бедняга – ни одного родственника у человеканет, – остановилась рядом с ними тоненькая девушка в шубке, наброшенной нахалат, и Александра узнала по голосу словоохотливую дежурную. – А кому,интересно, теперь его машина достанется? И квартира? А, Влад?

– Да уж не нам с тобой, Светик, – рука Влада перелетела наболее молодое плечо, и Александра чистоплотно поджала губы, заметив, как охотноприльнула к нему девушка.

Нет, это просто… это ужас, что с ней творится! Первыйпризнак старой девы – нетерпимость к чужой красоте, молодости, а ужсексуальность во всех ее проявлениях старые девы ненавидят, как монашенкидьявола! А вот интересно, если бы у Александры хоть раз с кем-нибудь (скажем, сКостей) произошло это самое, она с таким же отвращением воспринимала бы даженамек на интим между другими людьми? Ответить на интересный вопрос можно толькоэмпирическим путем… и не пора ли ответить на него, наконец?!

Позорница, о чем она думает?! Пришла как бы расследоватьсмерть сестры, угодила на похороны, а мысли-то…

– Но ты не переживай! – долетел до нее веселый голос Влада.– Обязательно найдутся какие-нибудь наследники. Такого просто не может быть,чтоб у человека не было никаких родственников. Вот возьмем хотя бы мою бывшуюневесту…

– Как это – бывшую? – в один голос спросили Светик и бабаКатя, от удивления замершая с воздетой в крестном знамении рукой. – Когда жеона успела стать бывшей?

– Позавчера, – ответил Влад, безмятежно улыбаясь, однако вего голосе явственно звучало уныние.

– Поссорились, да? – ахнула Светик, и Александра сноваподжала губы: эта хорошенькая девушка совершенно не умела скрывать свои чувства,постыдилась бы так откровенно радоваться!

Наверное, баба Катя тоже заметила это и укоризненнопроизнесла:

– Ничего, помиритесь. Милые бранятся – только тешатся!

– Ну, не скажите! – покачал головой Влад, зябко кутаясь вкуртку. – Однако, «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло»!

– Как – к другому? – снова ахнули в один голос женщины. – Данеужто она тебе изменила?!

– Вот именно. И до чего же вульгарно! Натурально как ванекдоте: приходит муж домой, а у жены в постели…

– В постели?!