и его вспыльчивость не вызывали уважения среди монахов Ордена, но на его стороне эль-рей, а это более ценный козырь. Сейчас, однако, он чувствовал, что все против него. На самом деле Афонсу де Албукерке был коварной рукой короля, чтобы отстранить Гаму, лишить доверия и милости. Он чувствовал холод, что жил внутри каменных стен. Он задыхался, ему был нужен свежий воздух. Он вышел, ни с кем не поговорив. И ему это было и не нужно: он получил послание. Он остался стоять на стене, смотреть на зеленую долину, на реку, и старался понять, почему весь мир повернулся к нему спиной, ведь всего несколько месяцев назад казалось, что все королевство у его ног, включая монарха.

Когда Гама вернулся в Лиссабон, он был другим человеком – более черным в душе, более грязным внутри. Он снова почувствовал, что он бастард, что он всегда неравный среди равных людей. Он понимал, что он полубрат, что он знатен наполовину, наполовину рыцарь Христа, наполовину достойный человек. Он хотел всю славу целиком. Но сейчас ее запаха не хватало. Внутри него были только ярость и гнев, он не выносил возвращения в тень.

В Лиссабоне Васко вошел в таверну около порта. Он был так измотан трудным днем, так иссох в душе и теле. Он попросил вина себе, вина тем, кто к нему подсаживался и всем, кто этого хотел. Он выставил вино и пиво на столы, за которыми сидели проститутки, всякий люд с черными бородами и грязными словами. Он взял себе проститутку с большими округлыми грудями и задом, но с хорошими зубами, что было редкостью. Он провел лихую ночь среди себе подобных людей, все пили без устали, забытые Богом и людьми, без всяких чувств и сознания. Стоял сырой запах подвала, он смешивался с запахом жареного мяса, грязного люда, с запахом рвоты и мочи по углам. Здесь не место для опрятных и чистоплотных людей. Васко потерял все хорошие зубы, он получеловек, а сейчас он терялся в опьянении и в гневе. Он чувствовал себя лучше при дебоше, чем среди святой обстановки религиозного ордена.

Стакан поднят, тост, призыв Васко: «На Кабрала! Чтоб его самый адский черт разорвал, проклятого хитреца!» И другие люди кричали вместе с ним, поднимали стаканы, а другие шпаги. Оружие – продолжение рук, лезвия – продолжение языков. «Пусть черти его унесут!»

Из самой глубины таверны вышла фигура в черном плаще, черном как тот сумрак, откуда она появилась. Тихий как кот человек скользнул в ночь. А хозяин таверны, сильный как дубовое бревно, разливал вино по сотням стаканов, словно родной отец всего самого отвратительного сборища.

Когда свет прорезал утренний туман и заглянул в окно таверны, люди стали просыпаться. Некоторые пытались поднять свое тело, вдохнуть больной грудной клеткой, но это было трудно. Кто-то из тех, кто раньше встал, подошел к двери и крикнул: «Крест!» Постепенно люди просыпались, выходили и видели нацарапанный символ Ордена Креста Христа.

Они здесь были.

Проклятия Васко да Гама были плохо приняты знатью и высокими чинами клира. А поведение капитана ухудшилось после того, как дон Мануэл I сообщил ему, что не даст ему в дворянское владение и попечение городок Синеш[101], поскольку это приведет к разногласиям с Орденом Сантьяго, управляющим этим поселением. Также был недоволен дон Луиш де Нороньа, алькальд-мор. Он не хочет управлять другим поселением. Губернатор Ордена Сантьяго дон Жорже тем самым мстил за то, что Гама перешел в Орден Христа, чтобы гарантировать себе командование армадой в Индию. Эта была капля, что переполнила чашу возмущения – преследование усилилось и повысился тон. Многие требовали ареста Васко да Гама, суда над ним, но это наталкивалось на бездействие монарха. Для короля Гама все еще заслуживал благодарности от королевства, и поэтому он просил потерпеть его выходки и полудикие высказывания. Суверен понимал боль капитана и защищал его. Но королевское терпение еще не спустилось на улицы и закоулки, в самые темные городские места. А в них прятались люди, желающие устроить самосуд, даже его люди хотели вырвать из Васко да Гама объяснения. Они шатались по тавернам, устраивали погромы и просили им что-то объяснить. Они дрались друг с другом как стаи диких псов, ругались и хватались за шпаги. Никто не имел знаков отличия, но все знали, кто они такие. Королевские гвардейцы пытались пресекать эти бесчинства, но по всему Лиссабону таких людей было много. При дворе тоже шли игры разных групп влияния. Одни соглашались с королем, другие призывали монарха пересмотреть свое решение.

Правитель уже был недоволен возникшими разногласиями, он устал и понял, что пора положить конец этим беспорядкам. В феврале 1500 года решено было покончить с недосказанностью.

Признание заслуг Педру Алвареша Кабрала воплотилось в письменном приказе с королевской печатью. В тот же день король дон Мануэл I приказал позвать Васко да Гама в свой дворец для окончательного вердикта. Ему пора было платить за перепады настроения и взяться за ум – настолько суверен устал от злых языков при дворе, от жалоб и доносов.

30. Мед и соль его величества

– Я потерял лицо, – снова и снова повторял Васко да Гама. Он был внутренне исчерпан.

– Нет, – ответил ему король, расплывшись под высоким балдахином из красного велюра на ложе из массивного дерева. Гама, заросший и неухоженный, выглядел как неотесанная деревенщина.

– Капитан Гама теряет лицо перед своими людьми, когда пьет в самых грязных дырах Лиссабона. А я, как король, тоже теряю лицо перед своими людьми. Я же не приказал арестовать его и бросить в застенки за проклятия рыцарей Креста Христа. Я же у них великий магистр.

Король встал и стал бродить по залу – эта ситуация не давала ему покоя. Он был вне себя. Он сложил руки за спиной, они у него были ненормально длинными.

– Вы поносили меня на всех углах за мое решение, Васко да Гама. Я ваш король, я требую уважения. – Король топнул ногой от возмущения. – Вы ругали меня, Гама. Я вас очень уважаю и всегда поддерживал, но вы оскорбили меня прямо в толпе. Я этого не потерплю! – крикнул эль-рей.

Гама склонил голову и прошептал:

– Простите, ваше величество!

Но говорил он это тем не менее с гордостью и даже вызовом.

– Кончились драки и беспорядки. Ясно вам, капитан, кончились! Пора вам прилично себя вести, не забывать про свои обязанности. У вас долг перед короной, не забыли?

В горле капитана Гама застряло оскорбленное достоинство,