— Но…

— Если ты спрашиваешь, почему они не сделали этого раньше, то… любому хворосту, даже самому сухому, нужна искра, чтобы загореться. И так уж получилось, что молодой принцессе на роду было написано разжигать сердца воинов. Светлая ей память, радостного перерождения. Живи свободно, умри достойно и бла-бла-бла…

— Да я не про это! — перебил Густаф. — с чего ты взял, что она умрет?! А если у фанатика получится? Кто знает, к чему приведет ритуал с этими жрецами, тварями, Гранью и демон знает еще чем!

Хаджар посмотрел на Абрахама. Тот на него. Они оба понимали к чему все идет. Хаджар с самого начала понял, почему Абрахам так отважно бросился следом за Кафемом в недра храма.

Просто отвагой тут и не пахло.

— Я, так-с, сказать, предпринял все необходимые меры.

С этими словами старый контрабандист и вор вытащил руку из кармана и покачал склянкой. Точно такой же, какую несколько минут назад Кассию продемонстрировал Кафем.

— Какая хорошая копия и…

— Оригинал это, дурья твоя башка!

— Смерть близко.

— Спасибо, Гай, но думаю, бить его пока не стоит. Пока…

Иция возвела горе-очи и качнула густой шевелюрой.

— А сразу сказать было нельзя? Значит, пока мы играли в салочки с наемниками, ты успел обокрасть и подменить склянку?

Абрахам наиграно горделиво ударил себя кулаком в грудь.

— Давно не был в деле, но руки еще помнят, — поморщился он, потирая ушибленное место. — О, смотрите, кажется они уже на месте.

Все повернулись в сторону, куда указывал Абрахам. Процессия Кассия и Кафема свернула лагерь, снялась с места и выдвинулась по одной единственной улице, змеей выползающей их хитросплетения своих сестер.

Они прошли через довольно широкое плато, чтобы оказаться перед массивными створками. На левой застыла фигура исполинского человека, принявшего коленопреклоненную позу. В левой руке он сжимал свое же, вырванной из груди сердце, а в правой — держал какой-то символ, незнакомый Хаджару.

В левой у него покоился резной посох, казавшийся Хаджару отдаленно знакомым. Будто он уже где-то видел похожий.

На правой створке же, завернутая в ткани, находилась одна из тех жутких, непонятных тварей, изображенных на фресках и барельефах вокруг лестницы.

Склонившись над человеком, она протягивала к нему руки или то, что можно было так назвать.

Кафем, подойдя к створкам, приложил к ним ладонь и что-то едва слышно прошептал. И произошло то, чего никак не мог предвидеть никто из присутствующих.

Кассий и его люди отшатнулись и обнажили оружие. В воздухе закружила могущественная энергия и мистерии, но даже совокупная мощь двух десятков Безымянных и двух Небесных Императоров не могла перекрыть той толики чего-то трудно уловимого, не принадлежащего этому миру, что источала фигура твари.

Она, выточенная из камня, повернулась к Кафему. Казалось, будто они общаются. Но это продлилось недолго, всего несколько мгновений.

А уже меньше, чем через удар сердца наваждение исчезло. Ощущение чужеродной, иномирной энергии исчезло, а фигура вновь застыла в той же позе, что и прежде.

И если бы не тот факт, что сцену наблюдал не один человек, а несколько, то можно было бы подумать, что лишь померещилось. Что на самом деле жуткая тварь не шевелилась.

Створки постепенно открывались открывая путь… внутрь.

То, что увидел Хаджар, не укладывалось в его голове.

Когда он услышал — «святилище», то предполагал, что внутри будет именно оно. Какой-нибудь зал со статуями, алтарем или чем-то иным, относящимся к религии и ритуалам.

Но то, что он увидел…

Это была даже не пещера.

Как если бы створки хранили за собой путь в другой пласт реальности. Некий незримый портал. Ибо по ту сторону обнаружилась целая долина.

Мертвая, сухая земля, покрытая трещинами. Вдоль тропы, больше похожей на трещину в земле в форме терновой ветви, поднимались столпы-горы. Каждая не меньше одного километра высотой.

Процессия спешно вошла внутрь странного пространства и створки начали закрываться.

Абрахам снова переглянулись с Хаджаром.

— Не ошибись, парень. Пока все идет легко.

Но правда была в том, что за года проклятья ленты Чин’Аме Хаджар понял одно.

Легко — не значит — «правильно».

А что у него было еще.

Кроме его чести.

Хаджар сделал шаг назад и исчез в потоке ветра, а в следующий момент створки за ним закрылись.

Абрахам выдохнул и покачал головой.

— Что сейчас произошло? — ошарашено спросила Иция.

— Знаешь кем проще всего манипулировать? — без особой радости в голосе спросил у пустоты Абрахам. Он раздавил пальцами ту самую склянку из которой высыпался самый обычный порошок. — Людьми с честью.

После этого вместе с Гем они бросились в сторону Албадурта, который уже покрылся зелеными рунами а вокруг его ног вспыхнуло пламя.

Хаджар бросил быстрый взгляд в сторону, где только что за его спиной закрылись тяжелые створки. Вот только никаких створок там не оказалось. Только выжженная серая земля, покрытая все теми же трещинами.

Вместо линии горизонта, где темное небо должно было сливаться с землей — алые вспышки из которых выныривали темные клыки камней.

— Проклятье, — выругался Хаджар и несколько раз моргнул. — Что это за место…

Согнав наваждение, он перевел взгляд в сторону процессии, а затем и на фигуру, застывшую в центре странного пространства. И те километровые скалы, на вершине одной из которых сейчас и лежал Хаджар, на её фоне выглядели небольшими холмиками.

Каменное изваяние, застывшее в позе отдаленно напоминающей позу медитирующего адепта, оказалось точной копией одного из монстров с фресок на лестнице.

Восемь или десять его ног-лап, некоторые с несколькими коленями, другие и вовсе без оных, сводились внизу в единой точке каменного савана, лоскутами которого была укрыта вся тварь.

Пять или семь её рук, разведенные в разные стороны, будто приветствовали идущую процессию. Некоторые кисти напоминали человеческие, на других торчали какие-то жуткие жала, а одна кисть…

Высокое Небо, Хаджар даже не понимал правильно ли называть это кистью!

За спиной монстра в черном небе терялись два огромных крыла, где вместо перьев… Хаджар, видавший ужасы, от которых у некоторых могло бы остановиться сердце, едва сдержал рвотный позыв.

Вместо перьев у твари висели высушенные тела. Тела самых разных форм и пропорций. Но от того сцены выглядела ничуть не менее жутко.