– Ты Аннабель, – произнесла женщина. – Боже мой.

– Кто Аннабель? – спросил мальчик с книжкой.

Красноволосая слегка подтолкнула папу, и тот наконец обогнул витрину и пошёл туда, где стояла Аннабель. Когда папа обнял её, Аннабель вспомнила себя девочкой, которая едва доставала ему до груди. Теперь её подбородок оказался выше его плеча, и папина щетина поцарапала ей щёку.

– Ты только погляди на себя! – проговорил он. – Вау.

Аннабель никогда не понимала этого выражения. Оно звучало как инструкция. Но она не могла поглядеть на себя прямо сейчас. Даже если бы захотела. Вместо этого она смотрела поверх папиного плеча на меню, написанное мелом на стене.

Два салата, куча напитков и несколько сэндвичей.

«Жареный сыр!» – было написано теми же жизнерадостными разноцветными буквами, что и «Книжный уголок». – «Новинка! Персик, бри и бекон».

Ничего похожего на клубнику с козьим сыром. Сэндвич, который папа делал когда-то для Аннабель, не значился в меню. А бри она ненавидела. Вонючая белая замазка с противной коркой. Её тошнило от него!

– Кто Аннабель? – снова спросил мальчик с огромной книжкой.

Это, судя по всему, сын красноволосой. Неужели папа никогда не рассказывал ему о своей дочери?

Папа не ответил. Его глаза скользнули на ребёнка, потом на Аннабель и обратно.

В своём письме он написал, что скучает по ней каждый день. В емейле —что ему не терпится её увидеть. Что он хочет, чтобы она приехала. Что он ждёт её в любое время!

И вот теперь, когда она приехала, он просто стоит столбом, и всё. На нём была синяя футболка с серой отделкой. Аннабель узнала её. Только ворот сильно пообтрепался. В последний раз, когда она видела её, футболка была совсем новой.

Папа кашлянул.

– Угостить тебя чем-нибудь? Хочешь горячий шоколад? Или какую-нибудь булочку?

– Я хочу булочку! – вклинился мальчик.

– Финн! – одёрнула его красноволосая, но папа улыбнулся мальчику, и его лицо расслабилось.

Мальчик читал огромную книгу по собственному желанию и мог вызвать у её папы искреннюю улыбку. Привычную улыбку. То есть это было частью их повседневной жизни – этот ребёнок, который всегда выклянчивает угощение, зная, что всё равно не получит его.

И этот мальчик даже не знал о её существовании. Аннабель всегда поправляла людей, думавших, что Митч – её папа. А её собственный папа даже не сказал этому ребёнку, как её зовут.

Так ли уж он скучал по ней на самом деле? Так ли она важна для него?

– Извините, – пробормотала Аннабель. – Я не могу остаться.

– Но ты проделала такой путь, – проговорила красноволосая.

Не папа. Папа не попросил её остаться. Он вообще ничего не сказал.

Это было не совсем так, как в тот день, когда он приехал пьяный на тренировку, а потом уехал, даже не извинившись. Но чем-то похоже. Как и тогда, папа ничего не делал. Он просто смотрел на Аннабель, словно не понимая, как реагировать на то, что она здесь. И казалось, ему было бы проще, если бы её здесь не было.

А она-то уверила себя, что он переехал в Бостон, чтобы быть ближе к ней. Какая же она наивная!

– Я… я не предполагал, что ты приедешь так быстро, – пробормотал папа. – И без предупреждения…

Он почесал в затылке. Аннабель уже забыла этот его жест.

Значит, когда он написал, что она может приехать в любое время, он вовсе не имел этого в виду. У него теперь своя жизнь, и его надо предупреждать заранее, чтобы он подготовился.

– Я приехала на концерт, – соврала Аннабель. – С друзьями. Просто случайно оказалась рядом. Они меня ждут.

Она не стала дожидаться ответа. Резко развернулась, чтобы уйти, и едва не врезалась в двух девушек, подходивших к стойке. Аннабель дёрнулась, пытаясь избежать столкновения, сумка соскользнула со здоровой руки. Серый гранит стукнулся о покрытый плиткой пол и отскочил под свободный столик. И хотя это был обычный глупый камень, каких тонны на пляжах Серого острова, ей не хотелось оставлять его тут. Аннабель опустилась на колени, чтобы достать его. Она забыла про больную руку и оперлась на неё, вставая. Острая боль прошила Аннабель от запястья до плеча. Она со всех ног бросилась к выходу.

– Аннабель, постой! – крикнули ей вслед.

Но это была опять красноволосая. Поэтому Аннабель не остановилась и толкнула дверь. Зазвенел жизнерадостный колокольчик.

– Ты не можешь так уйти! – красноволосая рванулась, чтобы догнать её.

Папа тоже сделал попытку. Ну, в своём стиле. Он держался за спиной красноволосой и только нерешительно смотрел на Аннабель расширившимися глазами. Он держал дверь кафе, но не выходил наружу.

У папы был примерно такой же вид, как у Джереми прошлым летом. Когда они втроём с Мией стояли в длинной очереди на самые высокие американские горки в парке развлечений. А когда наконец пришло время садиться, выяснилось, что Джереми на самом деле совсем не хочет кататься.

Но Джереми был ребёнком. А папа считался взрослым. Предполагалось, что если он пишет «приезжай», то знает, что говорить и делать, когда она приедет. Но он лишь стоял, весь из себя такой испуганный, и молча хлопал глазами.

– Мне правда пора к друзьям, – повторила Аннабель.

Папа снова кашлянул.

– Ладно… Скоро увидимся… Я надеюсь… – пробормотал он.

Ага, конечно. Было совершенно очевидно, что он вовсе на это не надеется.

Аннабель бросилась к трамвайной остановке. Когда она обернулась в последний раз, красноволосая уже вошла в кафе и дверь за ней захлопнулась. Улица была пуста, яркое полуденное солнце стояло высоко в небе. Всё выглядело так, будто ничего не случилось.

Трамвай пришёл почти сразу. По крайней мере, не пришлось ждать на остановке так близко к папе. Если поспешить, можно успеть на следующий автобус, идущий к парому. Хотя не было никаких причин так торопиться назад. Ведь единственное, что ждало её на Сером острове, – это взволнованная и, возможно, очень злая мама и толпа людей, которые радовались, что они не такие жалкие, как Аннабель. И всё же она спешила. Ей хотелось поскорее оказаться дома или на маленьком пляже в конце улицы, где можно гулять, собирая ракушки и камушки и слушая привычный шум океана: вдох, выдох, высокая волна, низкая волна. В какие-то дни океан звучал громче, в другие – спокойнее, но всегда оставался огромным, движущимся. Всегда был.

О чём только она думала, когда явилась из ниоткуда, чтобы повидать отца? Как будто она могла вставить себя, как последний кусочек пазла, в его новую жизнь.

Когда трамвай приехал на станцию, Аннабель бросилась вперёд сквозь толпу, на ходу извинившись перед хромой старушкой, которую случайно толкнула. На остановке она тут же заняла очередь к своему автобусу.