— Лопнут сосуды?

— Именно. К сожалению, от боевых повреждений даже самые продублированные системы порой отказывают. Автоматика не даст включить предельные режимы, иначе самолёт привезёт на базу желе с мясом и дроблёными костями вместо пилота.

— Я читал, что парашюта не полагается…

— Средством аварийного спасения является сама кабина.

Это ещё хуже, чем без ветра в лицо или без обзора через бронестекло. Парашют стал такой же привычной и обязательной частью лётной работы, как и шлем с наушниками. Пользовался всего раз, при катапультировании, и хоть поломало основательно, жизнь он сохранил.

— Ладно, парень. На остальные вопросы тебе ответит бортовой компьютер. У него достаточно продвинутый ИИ. В первый раз он тебя просто покатает. Дальше сам поймёшь, где вмешиваться в управление, где лучше довериться технике.

Верхняя часть кабины опустилась практически вплотную к лежащему. Клаустрофоб получил бы инфаркт от ужаса: даже в гробу просторнее. Дисплей на лицевом щитке одарил советом закрыть глаза. Макс послушался и отдался новым ощущениям.

Чувство тела пропало. Совсем. Исчезла даже отрыжка, досаждавшая, потому что в состав лёгкого завтрака вошло что-то острое.

Вместо себя он ощущал самолёт… Нет! Он сам был самолётом. Сросся с ним каждой клеточкой нервной системы! Плотно стоял на бетоне упругими колёсами, словно собственными ступнями. В животе бурчит гидравлика. Электрические импульсы снуют по всему организму. Энергетическая установка, активированная, но не приведённая в лётный режим, подобна медленно стучащему сердцу.

Началась предстартовая проверка. Шевельнулись закрылки и предкрылки словно пальцы на руках.

А повернувшееся хвостовое оперение, смешно сказать, отдалось странным зудом в седалище.

«Приветствую, командир. Я услышу твои мысли, если чётко обратишься ко мне. Придумай мне имя».

Голос прозвучал внутри черепной коробки. Нарочно немного искажённый, как при радиопереговорах.

«Привет. А как тебя звали прежние пилоты?»

«По-разному. С каждым устанавливается своя манера общения. И никто не узнает, о чём мы говорили».

«Позволь предположить, на Крион тебе перегнала коммандер Вишева-Даушева».

«Не буду ни опровергать, ни подтверждать твои предположения. Точно так же, когда вопросы примется задавать следующий пилот».

Судя по доходящим сигналам, искусственный интеллект самолёта ни на миг не прекращал проверку систем. Порой они воспринимались как уколы — в ухо, в глаз, в плечо. Макс подумал, что через какое-то время запомнит характер сообщений и начнёт их интерпретировать правильно. Например, что голод означает недостаток топлива в баках.

«Командир! Как звали твой самый удачный самолёт?»

«Пожалуй… 'Дакота!»

«Сокращаем. Пусть будет Даш! Буду отзываться на это имя, если ты не против».

Во время короткого внутреннего диалога Макс ощутил, насколько дружелюбнее настроен алгоритм бортового компьютера по сравнению с применённым у «агента Смита». Человечности в крылатом существе получилось больше, чем у имитации человека.

«Давай внешний обзор».

«Исполнено!»

Показанное вначале вызвало головокружение. Людям привычно видеть прямо перед собой или скашивать взгляд — вверх, вниз, вправо, влево. Глазами Берсерка пилот обозревал всю сферу сразу: бетон под колёсами шасси, потолок, стены и ворота ангара, копошащихся технарей, другие истребители.

«Голова закружилась».

«Нормально. Это с непривычки. Полетим, я сам поведу. А ты осматривайся».

Добавились новые ощущения, на лицо дунуло ветром, и плевать, что на самом деле находишься в герметически закрытом пенале. Нос уловил тепло выхлопа.

Распахнулись створки ангара, «Берсерк» покатился к выходу.

«Сейчас вырулим на полосу и разгонимся».

«Слышал, ты умеешь с места вверх?»

«Только при крайней необходимости. Показатель тяги гораздо больше взлётного веса. Для создания давления газы в двигателях разогреваются более чем до сотни тысяч градусов в привычных тебе единицах. Один взлёт — и на бетоне останется обширная яма. Ни одна площадка на Крионе не выдержит. Поехали!»

В воздухе информационное цунами усилилось. Макс получал данные о других самолётах, о радарах, о температуре за бортом, всё, что поступало на внешние датчики. А также скорость, тангаж, крен, высота, курс.

«Даш! У меня сейчас лопнет голова».

«Не переживай. Адаптируешься. У всех одинаково. Ты же не прислушиваешься к ощущениям каждого пальца ноги в отдельности, когда гуляешь? Присмотрись, что тебе важно. Мозг уже во время этого полёта научится ранжировать информацию, отсеивать ненужную в данный миг».

Макс постарался представить, что сидит в кабине обычного самолёта, а не чуда техники будущего. Что самое актуальное? Положение в пространстве и скорость. Причём скорость не нужно контролировать ежесекундно.

Теперь — полётное задание.

В воображении моментально возникла трёхмерная карта с отметкой «Берсерка» на ней, а также указателем расстояния и времени до входа в пилотажную зону.

Друзья и враги?

Вот теперь — осмотр небесной сферы, визуально камерами самолёта и радаром. Пересекающимся курсом не идёт никто, впереди — чисто.

«Даш! Осваиваюсь. Беру управление. Если напортачу — перехватывай».

«Ты — главный».

Осторожные шевеления мизинцами. Пальцы, на самом деле, недвижно покоятся на ложементе. Машина отреагировала покачиваниями крыла.

Руль высоты на себя… Как будто напряг мышцы брюшного пресса. От себя — надул живот.

Пальцы ног. «Берсерк» рыскнул по курсу.

«Пока всё правильно, командир. Пробуй бочку, не меняя высоты и курса».

Макс перевернул самолёт брюхом вверх, возвратил в нормальное положение.

В пилотажной зоне оторвался от души. Машина взлетала свечой вверх за тридцать тысяч, где уже была заметна кривизна планеты (есть ли здесь любители считать, что Крион — плоский?), пикировала к воде. Предельные перегрузки наваливались достаточно ощутимо и отдавали лёгкой болью, предупреждая, что в виражах используется практический весь запас прочности планера.

«Нравится?»

«Ещё бы! Даш, давай попробуем оружие».

Появилось ощущение, будто облачён в комбинезон со множеством карманов, и в каждом что-то лежит.

«Выпускаю цель».

«Уничтожай её сам. Посмотрю».

«Управление принял».

Впереди и выше по курсу нарисовалась пара самолётов, помеченных как противник.

Конечно, искусственный интеллект справился с поставленной себе задачей. За счёт маневрирования вышел на выгодную позицию, ударил ракетами по второму номеру, сопроводив их залпом ложных, перегружая бортовую ПРО, выстрелил лазером, спалив наружные датчики жертвы, затем принялся разбирать на гайки первого. Сбил его, потом на форсаже догнал подранка и тоже упокоил.

«Задание выполнено!»

«Идём домой».

Восторг через край? Да, но ложка мёда всё же нашлась, и немалая.

Слишком разнообразно вооружение. Следовательно, в ВКС не знают, что из него будет наиболее эффективно. Сведения о противнике крайне расплывчаты. В начале боевых действий, развернувшихся очень близко — в нескольких световых годах, столкновений в атмосфере планет не произошло.

И так, мы отправляемся на охоту на неведомого зверя, набив карманы чем угодно, от перочинного ножика до базуки. И не исключено, что в бою понадобится нечто совершенно иное.

Вишева наверняка понимает положение вещей, но не в состоянии что-либо изменить.

После приземления и руления «Берсерк» занял место на стоянке. Когда поднялась верхняя крышка кабины, и в проёме показался инструктор, Макс признался:

— Ни за что бы не поверил, что самолёт не покидал ангара.

— Многие и не верят. Симулированная боротовым ИИ реальность бывает правдоподобнее настоящей. Подружились?

— Конечно.

— Значит, в каждый следующий самолёт будет загружен этот же образ. Кстати, он сигнализировал, что ты брал ручное управление и не сплоховал.

Талант не пропьёшь, усмехнулся про себя Макс, но воздержался от самодовольной реплики.

Глава 18

Женщины очень трудно поддаются убеждению, если сказанное противоречит тому, что они желают слышать.

— Борюш! Милый! Пойми, мы — не полиция, а ВКС. Не могу расходовать ни ресурс, ни топливо, ни боекомплект на что-то, не продиктованное интересами обороны планеты.

Она перестала скрывать связь с «земляком». Но выражения типа «милый», естественно, употребляла только наедине. И продолжала как можно чаще называть Борюшем, чтоб случайно не сказать «Макс», выдав тайну метаморфозы.

— А если я докажу, что боевой вылет повысит обороноспособность?

Они вернулись в его маленькую квартирку после напряжённого дня. Космический транспорт выпустил на орбите четыре десятка Берсерков, они на автоматике вошли в атмосферу и приземлились в Эхесе. Итого сто шестьдесят боевых машин, два крыла по четыре эскадрильи. Много? Да — сила. Но это на всю планету!

Даже с учётом максимальной скорости порядка восьми километров в секунду в атмосфере на малой высоте, Вишева не в состоянии закрыть имеющимся количеством Крион: самолёты просто не успеют прибыть к месту высадки противника. Дробить