Сегодня на лице Мэри он заметил выражение, которого прежде не видел, – заметил в ее глазах холод и ожесточение. Увы, с этим он и сам жил все последние годы. А ведь поначалу Мэри желала не только мести, но и новой жизни – хотела стать счастливой и свободной. Еще совсем недавно ее лицо лучилось восторгом; в тот день они катались верхом, подтрунивали друг над другом и как дети носились по песку, гоняясь за пенными волнами.

Но он не хотел видеть на лице Мэри то выражение, что появилось сегодня во время тренировки с Пауэрзом, когда она задалась одной-единственной целью – нанести смертельный удар.

Эдвард в ярости ударил кулаком о каминную полку. Острая боль на секунду принесла ему облегчение, заставив отвлечься от неприятных мыслей.

Рана на руке кровоточила, и он нахмурился, увидев разбитые костяшки пальцев.

– Чем тебе так досадил камин?

Эдвард вытер окровавленную руку о брюки и улыбнулся – он не мог скрыть радость при появлении Мэри.

– Он совсем не дает тепла.

Мэри молча приблизилась к камину, опустилась на колени и протянула руку к латунным щипцам для угля. Эдвард снова улыбнулся. Казалось, одно ее присутствие наполняло его жизненной силой. Аромат, источаемый ее короткими черными волосами, сводил с ума, а запах розового мыла и нежной кожи разжигал желание. Причем желание это было не только плотским позывом, но еще и стремлением оберегать ее и заботиться о ней. Хотя герцог привык считать Мэри хрупкой и беззащитной, она уже давно не была такой и могла бы в любой момент спокойно покинуть его.

Эдвард же с каждым днем все больше к ней привязывался и теперь был уверен, что не сможет жить без нее. В прошлом у него не было никаких трудностей при расставании с очередной дамой – но только не с Мэри.

Она подбросила в камин углей, повесила щипцы на место и наконец проговорила:

– Рискну предположить, что мой способ – более надежный и не такой болезненный.

Эдвард подал ей руку и помог подняться.

– Ты безусловно права.

– Эдвард, я сегодня…

– Да, понимаю, – перебил герцог.

У него не было никакого желания выслушивать ее объяснения по поводу флирта с Пауэрзом. Виконт должен был обучать ее искусству обращения с холодным оружием. Ради этого Эдвард и вовлек его в процесс подготовки. Или подсознательно он рассчитывал испытать Мэри на верность? Ведь он знал, что Пауэрз постарается ее соблазнить. От этих мыслей герцогу стало тошно.

Пальцы Мэри легонько сжали его руку.

– Значит, понимаешь?

– Да. – Он накрыл ее руку своей. Сейчас ее маленькая изящная ручка покоилась в его огромных ладонях, и ему не хотелось выпускать ее. – Но тебе, Мэри, тоже нужно понять кое-что.

Она нахмурилась.

– Что именно, Эдвард?

– Думаю, нам нужно положить этому конец.

Мэри побледнела.

– Ты хочешь, чтобы я уехала?

– Нет-нет, – поспешно ответил Эдвард, не понимая, как в ее голову могла закрасться такая мысль. – Вовсе нет. Я хочу, чтобы ты осталась со мной, но… на других условиях.

– О чем ты?

– Мэри, я считаю, что тебе следует отказаться от мести.

Едва Эдвард произнес эти слова, как понял, что давно уже должен был их сказать. Он провел пальцем по щеке девушки, страстно желая запечатлеть на ее губах поцелуй и тем самым поставить точку в их разговоре.

Мэри снова нахмурилась.

– Но ты же сам говорил…

– Да, помню. Но я был не прав.

– А Пауэрз согласен с тобой?

– Пауэрз – очень опасный человек. И очень несчастный. Сомневаюсь, что он печется о твоих интересах. И мне не нравится, как он смотрит на тебя.

Мэри вздрогнула и отстранилась. Герцог вздохнул и проговорил:

– Поверь, я желаю тебе счастья.

– Но твои слова вовсе не делают меня счастливой, – пробормотала Мэри. – Возможно, мне лучше пойти к Ивонн.

Эдвард снова вздохнул. Как же заставить ее понять?..

– Мэри, разве ты не видишь, что мы совершаем ошибку? Жажда мести опустошит твою душу и оставит тебя ни с чем.

– Но ты же сам направил меня на этот путь!

Его захлестнуло чувство вины.

– Ты должна забыть об этом. Разве ты не могла бы быть счастливой в роли моей любовницы? Мы бы ездили верхом к морю, а вечерами сидели бы вдвоем в библиотеке…

– Значит, твоей любовницы? – Ее лицо исказила гримаса отвращения, и сердце герцога болезненно сжалось. – Эдвард, я согласилась стать твоей любовницей несколько недель назад лишь потому, что вынуждена была скрываться от своего отца.

– Но как же…

Мэри взмахнула рукой, призывая его помолчать.

– Эдвард, я должна сказать тебе это. Так вот, ты прекрасно осведомлен о нашей договоренности. То есть я предоставляю тебе свою верность в обмен на… – В ее глазах появился странный блеск, и казалось, Мэри смотрела сейчас в какую-то бездну. – В обмен на покровительство и деньги.

Эдвард понял, что упустил свой последний шанс. Ему не приходило в голову, что идея стать его любовницей покажется Мэри отвратительной. Увы, он не умел уважать чужие чувства, потому что рядом с ним не было человека, чьи чувства он считал бы важнее своих собственных.

– Да, но…

Мэри снова взмахнула рукой, останавливая его. Потом проговорила:

– Если ты хочешь, чтобы я была с тобой на правах любовницы, не имея шанса самой о себе позаботиться и отомстить за себя, то скажи, что я буду делать, когда ты устанешь от меня? Прикажешь мне пойти по рукам? А ведь я только недавно вырвалась из тюрьмы, вернее – из ада. И я вовсе не собираюсь туда возвращаться.

Герцог тяжко вздохнул; его взгляд блуждал по комнате.

– Мэри, у нас все будет хорошо. Поверь, я найду способ сделать тебя счастливой.

– Нет, Эдвард, – прошептала она так тихо, что он едва расслышал ее слова. Немного помолчав, Мэри продолжила: – Я уверена: ничего у нас не получится. Думаю, нужно разорвать наш договор. Сейчас же…

Эдвард невольно поморщился. Они ведь ни о чем не договаривались! И, уж конечно, он не стал бы оскорблять Мэри составлением каких-нибудь бумаг, прописывающих их отношения.

– Какой договор? Что ты имеешь в виду?

Мэри поежилась словно от холода, хотя в комнате ярко пылал камин.

– Ты даешь мне защиту, а я тебе – себя. Разве это не договор?

Эти ледяные слова казались необыкновенно жестокими, и Эдвард не мог поверить, что их произнесла Мэри. Увы, они исходили именно от нее, и он чувствовал, что она все больше отдалялась от него. Было ясно: он ее терял.

– Мэри, но ведь нас так много связывает…