– Полагаю, тебе нужно было провести какое-то время наедине со своими мыслями, – сказал он, пытаясь успокоиться.

Мэри кивнула и проговорила:

– Но я была не одна. Мы немного поговорили с Ивонн, а потом…

Молочно-белая ножка Мэри выглянула из-под полы халата и тотчас же приковала к себе внимание герцога. Его раздражение как рукой сняло, и он, пытаясь угадать, спросил:

– Ты отправилась к Пауэрзу? – Это была первая мысль, пришедшая ему на ум. Самая страшная. Неужели правильная?

Судорожно сглотнув, Эдвард отвернулся. Боже, в кого он превратился? В домашнего тирана? Но он ничего не мог с собой поделать, так как прекрасно знал о способностях Пауэрза. И знал, что если Мэри попадется на его удочку и решит, что виконт станет ей лучшим покровителем, то непременно переметнется под его крыло. Подобные опасения разрывали его сердце.

Герцог снова вздохнул. Что ж, если и так… В конце концов, Мэри не присягала ему на верность. Нельзя об этом забывать.

– Эдвард…

– Да, слушаю.

– Мне кажется, в тебе пробуждается Отелло.

Проклятье, как ей удалось прочесть его мысли?!

– Душить тебя я не собираюсь, если ты об этом… – протянул он.

Мэри побледнела и Эдвард тут же пожалел о своих словах.

– Прости меня, пожалуйста, – взмолился он. – Прости, Мэри… – сначала он хотел подойти к ней, но потом передумал, решив, что мог ее напугать. – Ты ведь знаешь, я не хотел тебя обидеть.

– Откуда мне знать? – Мэри сделала шаг назад. Но страха в ее глазах не было – в них полыхал гнев. – Чего я только не натерпелась в последние годы. Я видела разных мужчин, и все они были способны на ужасные вещи. К примеру, мой отец. До свадьбы он и пальцем не тронул мою мать, а потом… Увы, потом было уже слишком поздно.

Эдвард с досадой подумал, что его слова поставили под угрозу самое драгоценное его достояние – доверие Мэри. Никогда еще он не ощущал такой пропасти между ними.

– Мэри, милая Мэри, ты ведь знаешь, что я ни за что тебя не обижу.

– Но я тебя совсем не знаю, Эдвард. Знаю только, что у тебя есть тайны, в которые ты никого не решаешься посвятить, даже меня.

Герцог понял намек, но предпочел проигнорировать его – он не собирался выкладывать свои секреты. Однажды он уже имел глупость довериться ей, сказав, что мать его не любила, и потом пожалел об этом.

– Я бы хотел быть откровенным с тобой, но не могу. Просто не могу, вот и все.

– Понимаю, – со вздохом кивнула Мэри.

Герцог был страшно зол на самого себя. Он не видел выхода из этого тупика.

– Не уверен, что понимаешь.

– О, Эдвард, я пытаюсь понять тебя, – но разве это возможно, когда ты скрываешь от меня свои мысли и чувства? Думаю, что на самом деле ты просто не хочешь открываться, потому и говоришь, что не можешь.

В ее словах была доля истины. Ему действительно не хотелось говорить о своем прошлом.

– Я всего лишь человек, Мэри. Самый обычный.

Мэри взглянула на него с удивлением и покачала головой:

– Нет, для меня ты никогда не будешь «всего лишь человек». Я хочу знать о тебе все.

Эдвард невольно вздрогнул – его охватила паника. Он вдруг почувствовал себя абсолютно беззащитным под пронзительным взглядом Мэри. Казалось, она видела его насквозь – жалкого, не заслуживавшего любви, обреченного вечно страдать, не имея возможности искупить вину своей семьи.

Мэри медленно приблизилась к нему и тихо сказала:

– Ты, Эдвард, настоящий мужчина, храбрый и нежный. Лучший из всех, кого я встречала.

С этими словами она решительно потянула за пояс своего халата и развязала его. Затем посмотрела герцогу прямо в глаза и одним движением распахнула полы. Ее тело сияло белизной, представляя резкий контраст с темно-синей тканью.

Эдвард судорожно сглотнул. Желание вспыхнуло тотчас же, огнем разливаясь по жилам. Нежные холмики грудей с отвердевшими розовыми сосками так и манили его, и казалось, они требовали ласк и поцелуев. Взгляд его скользнул ниже, к темному треугольнику волос, скрывавшему бесценное сокровище.

Но самым большим для него сокровищем было доверие Мэри. Обнажившись перед ним, она в очередной раз доказала, что действительно ему доверяла.

– Что ты делаешь? – прохрипел Эдвард.

Мэри вскинула подбородок и отбросила пояс в сторону.

– Я собираюсь отдаться тебе. В конце концов, мы оба заслуживаем шанс на счастье.

Герцог судорожно сглотнул.

– Ты уверена, что хочешь этого?

Мэри обнажила плечи, и халат соскользнул на пол, к ее ногам. Теперь она стояла посреди комнаты совершенно нагая, украшенная отблесками пламени, пылавшего в камине.

– Так хочешь? – снова спросил Эдвард.

Мэри молча кивнула.

– Скажи это, – прошептал он.

– Я хочу тебя, Эдвард.

С его губ сорвался стон; он не понимал, чем заслужил такое счастье. Стремительно шагнув к девушке, Эдвард заключил ее в объятия и крепко прижал к себе. Она была горячей и нежной, а кожа ее была как шелк. Он хотел быть с ней таким же нежным – чтобы она, наконец, могла познать упоительное наслаждение близости.

Сдерживая неистовое желание, Эдвард принялся покрывать поцелуями ее шею. Через несколько минут, отстранившись, он отступил на шаг, как бы давая ей понять, что можно и не спешить, если она не вполне готова. Взяв со столика у камина бокал с недопитым бренди, Эдвард сделал глоток. Затем, повернувшись к Мэри, снова обнял ее, и губы их слились в страстном поцелуе. Мэри крепко прижималась к нему, словно не желая отпускать от себя; когда же поцелуй их прервался, Эдвард взял ее за руку и подвел к кровати. Сев на край, он заглянул ей в глаза и прошептал:

– Мы должны дарить друг другу удовольствие, а не причинять боль.

Мэри молча кивнула, а Эдвард добавил:

– К сожалению, некоторые превращают в пытку то, что должно быть высочайшим наслаждением.

Снова кивнув, Мэри наклонилась и накрыла его губы своими; при этом ее язычок легонько скользил по губам Эдварда. В какой-то момент этот нежный поцелуй превратился в страстный и неистовый, и теперь Эдварду было еще труднее сдерживать себя. Через несколько минут он улегся на кровать, уложив Мэри рядом с собой.

Затем, взяв лицо девушки в ладони, поцеловал ее в кончик носа и тотчас же почувствовал небывалый прилив нежности. Он хотел отдать ей всего себя без остатка и был готов сделать для нее абсолютно все – мог бы даже остановиться, если бы она попросила.

Но Мэри об этом вовсе не просила; взглянув ей в лицо, Эдвард увидел, что на ее губах играла улыбка, и ему стало ясно: его задача – сделать так, чтобы улыбка на ее лице никогда не сменилась страхом. Да-да, он превратит для нее каждую проведенную с ним секунду в настоящее наслаждение, он отдаст ей всю свою страсть.