в другой с определенной легкостью, несмотря на адский трафик, который может блокировать поток автомобилей на целые часы.

Иду в сад и поджидаю отца Иго, у которого хочу разжиться информацией. Пока жду, размышляю о том, что надо сделать в первый день в Киншасе. Прежде всего, стану искать судно, которое может доставить меня до Кисангани, потом отправлюсь в посольство Танзании за въездной визой. Полагаю, что с двумя этими делами я разделаюсь за 3–4 дня. Но моему оптимизму, постоянно рождающему ожидания и программы, придется претерпеть значительную переоценку, потому что попаду на баржу и попрощаюсь с Киншасой лишь через сорок дней после приезда.

Отец Иго запаздывает, а мне не терпится выйти за ворота миссии и заняться разведкой.

Совершенно не представляю, с чего начать и к кому обратиться. Когда кто-либо пускается на поиски того, чего не знает, обычно отталкивается от того, что уже известно. Таким образом, и я решаю отправиться в порт Beach Ngobila и получить информацию там. До порта доезжаю очень легко, проделав вчерашний путь в обратном направлении.

В порту начинаю поиски, в ходе которых мой оптимизм европейца, выросшего на абсолютных уверенностях, подвергнется убийственному разрушению. На развалинах этого оптимизма постепенно родится новое видение вещей, всецело африканское, в котором даты, расписания, уверенности просто не существуют, и в котором все, со временем и терпением, улаживается. Одни сведения за другими, этап за этапом, похожие на тягостную и утомительную охоту за сокровищем, и так три дня. Затем я добираюсь до господина Эмиля, управляющего Виктории, в порту PLC.

Я представляюсь ему с помощью записки, данной мне таможенным чиновником, с которым познакомился днем раньше. Прочитав послание с просьбой помочь мне, господин Эмиль неформальным образом резервирует место на судне Виктория, где он является управляющим. Он советует вернуться за билетом через два дня. Спрашиваю о дате отплытия, но он не отвечает и лишь уклончиво улыбается. Затем, видя мою настойчивость, а может быть, чтобы отделаться, говорит, что судно уйдет в течение 10 дней. Но я, уже почти завершивший метаморфозу из европейца в африканца, к десяти предполагаемым дням щедро добавляю еще пять. Прежде чем покинуть судно, произвожу осмотр баржи, на которой я выкрою место для палатки, Веспы и всех моих вещей.

Утром одиннадцатого числа, сидя на скамейке и мысленно пробегая программу предстоящего дня, вижу красный мерседес, въезжающий в ворота миссии. Их него выходит весьма элегантно одетый господин в сопровождении военного. Господин принимается разглядывать Веспу, обойдя ее несколько раз вокруг, затем приближается ко мне и спрашивает, моя ли она. После стандартных взаимных представлений и горячих рукопожатий, я в общих чертах рассказываю о своем путешествии, об уже проделанном пути и о том, что еще впереди.

Во время рассказа, Аделар, чиновник высокого ранга в Киншасе, улыбаясь, задает ряд вопросов, и я, польщенный его любопытством, рассказываю с еще большим энтузиазмом. Аделар выказывает себя очень приятным человеком. Думаю, что знакомство с ним могло бы пригодиться. Телохранитель между тем во все время разговора стоит по стойке смирно, не выражая сколько-нибудь заметного интереса к моему повествованию, в конце которого мы обмениваемся с моим новым другом телефонами. Прежде чем попрощаться, Аделар назначает встречу на 10 утра с намерением показать мне город.

Я охотно принимаю предложение. Знакомство и дружба с Аделаром и впоследствии со всей его семьей окажутся очень полезными во время моего пребывания в столице Демократической Республики Конго, и особенно, когда я неожиданно и драматически окажусь в больнице.

Сегодня мне на самом деле нечего делать и возможность побродить по городу в сопровождении жителя Киншасы, к тому же с телохранителем, меня очень радует. Сейчас только девять утра, следовательно, у меня есть час, чтобы позавтракать и сделать кое-какие покупки в магазинах поблизости. Когда возвращаюсь, меня ждет неприятный сюрприз. Отец Мэтью сообщает, что через несколько дней придется освободить комнату, потому что в миссии состоится религиозное собрание, и все комнаты, включая мою, уже заказаны.

Новость меня удручает, я был уверен, что смогу прожить в миссии до дня отъезда, а сейчас понимаю, что придется искать другое пристанище, но где? Погруженный в свои невеселые размышления, вижу, что ко мне идет телохранитель Аделара, а он сам ждет меня в автомобиле. Усаживаюсь на переднем сиденье, сзади разместились телохранитель и Поль, брат Аделара. Чувствую, что у меня в ногах, под ковриком, что-то есть.

Краткое исследование правой ногой обнаруживает наличие пистолета-автомата. Аделар интересуется, все ли у меня в порядке, и я, пользуясь случаем, рассказываю ему о том, что произошло несколькими минутами раньше.

Он тут же просит меня успокоиться, поскольку уже знает, где я смогу найти пристанище: в отеле одного его друга. Я говорю, что не в состоянии платить за номер в отеле все время пребывания в Киншасе – оно, вероятно, может быть достаточно долгим. Впереди у меня еще много месяцев путешествия, и я должен очень аккуратно распоряжаться деньгами. Аделар меня заверяет, что платить ничего не придется. Этот друг должен ему крупную сумму денег, поэтому, чувствуя себя обязанным, и в знак выражения признательности Аделару, он поселит меня бесплатно. Я ищу подходящие слова, чтобы выразить благодарность, но Аделар говорит, что это его долг – помочь иностранцу в трудной ситуации.

Поль тоже хочет высказаться и, коверкая мое имя, многократно повторяет: soyez le bienvenu, Monsieur Stestefano! Обрадовавшись такому горячему участию, приглашаю всех выпить Primus, хорошего конголезского пива.

Проводим почти целый день вместе, кружа по улицам города и нанося визиты. Аделар считает важным познакомить меня со своими друзьями. Он горделиво повторяет всем, что я его брат и могу рассчитывать на защиту и покровительство. У меня даже возникает чувство, что меня демонстрируют, словно некий трофей. Но, как бы то ни было, за дни, проведенные в Киншасе, благодаря, в основном, Аделару я познакомлюсь с десятками людей из высших социальных кругов: офицеров, священнослужителей, адвокатов, чиновников высокого ранга и так далее. С наступлением сумерек прошу Аделара отвезти меня назад, в миссию.

Мы едем, и в обычном городском потоке машин я несколько раз задремываю: меня охватило какое-то странное изнеможение, болят глаза. Вернувшись в миссию, прощаюсь с друзьями и иду в свою комнату. Есть совершенно не хочется, хотя весь день ничего не ел. Единственное желание – улечься на кровать и уснуть. И нет ни сил, ни настроения хорошенько установить москитную сетку. Как только голова касается подушки, я мгновенно засыпаю глубоким тяжелым сном, в котором нет ничего нормального.

Среди ночи я неожиданно просыпаюсь, весь в