вся оставшаяся часть школьниц, потому что парень был чертовски популярный. Я тогда натворила глупостей. Отправляла ему открытки и любовные письма, краснела при его появлении, почти призналась в любви. К счастью, я никогда не подписывалась своим именем и напрямую не говорила ему о своих чувствах. Как это часто бывает в таком возрасте, парень меня разочаровал. Я застала его обжимающимся в классе физики с чирлидиршей его команды по бейсболу. Мое сердце было разбито, мечты — разрушены. И тогда я думала, что больше никогда не стану влюбляться, потому что в это время я превращаюсь в глупую, совершенно не соображающую версию меня, которая мне совсем не нравится.

Но я позволила себе это с Киллианом. Потерять бдительность. Подала руку, чтобы он повел меня за собой. А по факту получаю то, чего так хотела избежать: он пытается сделать меня удобной. Подстроить под свой режим жизни. Я помню, как это случилось с мамой. Сначала она пошла в декрет со мной, потом забеременела во второй раз и уволилась с работы. Я даже помню тот их разговор с папой, когда мама носила под сердцем Рода. Родители шептались в своей спальне, но дверь была приоткрыта, а мне приснился кошмар, и я пришла под их двери, чтобы попроситься спать с ними. Мне было всего три года, но почему-то именно этот момент я помнила. Мама обещала папе, что Род — это последний ребенок, потому что она не собиралась жертвовать карьерой ради семьи. Папа тогда согласился, но уже через два года после Роджера родилась Крис, и мама окончательно осела дома. Да, у нее появлялись какие-то подработки, но это было скорее для души, чтобы не сойти с ума одной с тремя детьми. И все же мама так и осталась домохозяйкой.

Это не мой сценарий. Я слишком люблю свою работу, чтобы отказаться от нее. А что, если мама тоже свою любила? Вспоминаю, что надо сделать противозачаточную инъекцию, чтобы избежать нежелательной беременности. Нет, я пока точно к такому не готова.

— Алекса неправа, — наконец произносит Киллиан, когда его дыхание немного успокаивается. — Я не собираюсь запирать тебя дома и вешать на тебя Милли.

Я тяжело сглатываю, не зная, что на это ответить. Мне очень хочется ему верить, но настораживает то, что он ничего не ответил на обвинения бывшей жены. Я всеми силами сопротивляюсь тому, чтобы принять ее слова за чистую монету, только, боюсь, в них если не все правда, то, по крайней мере, большая часть.

— Я понимаю, какое впечатление производят ее слова и мое молчание. Но, поверь мне, Эрика, то, что происходит между нами, кардинально отличается от того, что было у нас с Алексой.

— Я не буду домохозяйкой, Кил.

Он негромко смеется, зарывшись носом в мои волосы.

— Заметь, я ни разу не попросил тебя об этом.

Вздыхаю, понимая, что я сделала такие выводы из того, что он попросил посидеть с Милли, когда его отец попал в больницу, а потом восприятие усилила Алекса со своими претензиями. Может, и правда в ее словах нет ничего, что имело бы под собой основания? Как бы я поступила на ее месте? Ловлю себя на мысли, что поставила бы карьеру на паузу, пока занималась ребенком, потому что он важнее любой карьеры. Ну вот. Я начинаю думать, как моя мама, а это уже плохой знак. Надо срочно записаться к врачу и сделать противозачаточную инъекцию, а еще надевать презерватив во время секса. А лучше два.

Обнимаю Киллиана, давая ему понять, что буря внутри дома миновала. Но за его пределами как раз набирает обороты.

— Как Панда? — спрашивает Киллиан.

— Уснула, — отвечаю я.

— Судя по всему, нам предстоит интересная ночь, если она проснется.

— Что ж, тогда предлагаю к этому подготовиться, — улыбаюсь и поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.

Бровь Киллиана вопросительно поднимается, но я вижу улыбку на его губах.

— И как же мы будем готовиться, мисс Коулман? — он играет бровями, окидывая меня игривым взглядом.

— Можем для начала принять душ, а потом поужинать. Не знаю, как ты, а я чертовски голодна после работы.

Хватаю его за галстук и веду за собой в сторону его спальни.

— М-м-м, моя госпожа желает повелевать? — Кил шлепает меня по попке, я ахаю от неожиданности и заливаюсь смехом. Через плотные утепленные джинсы я не так остро чувствую шлепок, но само ощущение добавляет игривости в атмосферу, которая впервые с ухода Алексы делается легкой.

Мы проводим в душе больше времени, чем требуется для того, чтобы просто привести себя в порядок. Моем друг друга по очереди, и так увлекаемся, что дважды занимаемся сексом. Едва успеваем покинуть кабинку и завернуться в полотенца, как ручка двери ванной начинает дергаться.

— Папочка! — кричит Милли с той стороны, и мы с Килом на мгновение замираем. — Папочка, открой! Я хочу пи-пи!

— Милли, сходи во второй туалет!

— Не могу, там темно!

— Так включи свет, малышка, — отвечает ей Кил, быстро натягивая спортивные штаны и футболку. Но, когда он уже прикрывает голый торс, я вижу, что швы торчат наружу. Показываю это Киллиану, а он смеется, качая головой, и срывает с себя футболку, чтобы вывернуть.

— Но папочка! — кричит Милли и стучит в дверь.

Мы понимаем, что избавиться от маленькой настойчивой девочки на эти пару минут, чтобы одеться, нам не удастся. Киваю Килу, что дверь можно открывать, когда на мне уже его майка и спортивные штаны, пояс которых я закатываю, чтобы одежда не слетела.

Едва дверь открывается, в ванную влетает Милли и окидывает нас с Килом подозрительным взглядом, но при этом улыбается.

— А что вы тут делаете? Папочка тебя мыл? — спрашивает Милли, глядя на мои влажные волосы.

— Э-э-э… — не нахожусь что ответить. — Мы выйдем, а ты можешь сходить в туалет.

— А потом ты меня искупаешь? — спрашивает Милли, когда я уже практически вышла из ванной.

— Да… — отвечаю растерянно. — Да, конечно.

На ее лице появляется довольная улыбка, и Милли идет к унитазу.

Я закрываю за нами с Килом дверь и прислоняюсь к ней спиной, медленно, но довольно шумно выдыхая.

— Будь готова, Эрика, — говорит Кил. — Купание Панды — это целый ритуал. Пены должно быть не меньше