и не больше, только в норму, все игрушки для купания нельзя разом вываливать в ванну, она сама должна отобрать те, с которыми будет купаться. В общем, — Кил наклоняется к моему уху и слегка прикусывает раковину, — развлекайтесь.

Подмигнув, он покидает свою спальню, и в этот момент дверь открывается, а на пороге показывается Милли.

— Пойдем, — деловито говорит она, обходя меня и направляясь в коридор.

— Но ты же хотела принять ванну, — напоминаю ей.

— А игрушки? — выкрикивает Милли из коридора, и я плетусь вслед за ней.

Глава 25

Эрика

— Я все еще хочу, чтобы мы жили вместе, — тихо говорит Киллиан, перебирая мои пальцы, которые зависли над спящей Милли.

Я зеваю и щурюсь с улыбкой, позволяя Килу сплести наши пальцы.

— А еще ты хочешь запереть меня дома, чтобы я была нянькой твоему ребенку, — отвечаю шепотом, а он беззвучно смеется.

— Мне казалось, мы закрыли этот вопрос.

— Твоих слов недостаточно, мистер самоуверенная задница.

— Что же я должен делать? Совсем не заявлять о своем желании проводить с тобой время? Ограничить твое общение с Пандой? Что, Эрика?

— Перестать давить на меня. О твоем желании жить вместе я знаю.

— Тогда просто соглашайся.

Я закатываю глаза, закрываю их и улыбаюсь. Какой же настойчивый!

— Давай спать, — предлагаю я. — Через сколько проснется Милли?

— Часа три у нас есть, учитывая, что вечером она поспала, — отвечает Кил и, подавшись вперед, касается своими губами моих пальцев. Легко, словно проводит по ним перышком. Я закрываю глаза и улыбаюсь. Тоже хочу провести губами по его пальцам, но прямо сейчас я настолько измотана этим непростым вечером, что веки становятся все тяжелее. И так, с ощущением теплых губ на моих прохладных пальцах, я и засыпаю.

Открываю глаза, когда чувствую свет на закрытых веках. Накануне ночью мы не закрыли шторы, и теперь дневной свет проникает в комнату. Если, конечно, это можно назвать светом. Сажусь на кровати, тру лицо и наблюдаю за тем, как за окном проносится стена снега, закрывающая обзор.

Усмехаюсь, думая о том, что Киллиану выгодны метели. Как-то так все время выходит, что в это время я заперта с ним в его доме, и для него это шанс сделать так, чтобы я согласилась на его предложение жить вместе. Потому что практически весь последний месяц — не считая командировки Кила, — мы являемся заложниками метели.

— Милли, — слышу строгий шепот за дверью.

— Папочка, я только посмотрю. Может, Эйка уже проснулась и хочет блинчики. А вдруг они остынут и станут резиновывае? — Панда так забавно искажает последнее слово, что я улыбаюсь.

Когда слышу, как она дергает за ручку двери под строгое замечание Киллиана и его шаги по коридору, падаю назад на подушку и закрываю глаза, чтобы разыграть Милли. Судя по тому, как Киллиан выкрикивает ее имя шепотом и тому, как распахивается дверь, Милли все же удается сбежать от отца и влететь в комнату.

— Милли!

— Папочка, я одним глазиком, — просит она, быстро топая к кровати.

Мне приходится сжать губы в линию, чтобы не рассмеяться.

Слышу, как Милли подходит к кровати, забирается на нее и, судя, по быстрому дыханию прямо мне в лицо, она близко.

— Эйка, — тихонько шепчет она, — просыпайся. Только папе не говори, что я тебя разбудила, он будет ругаться. Мы там блинчики пожарили.

Наконец я не выдерживаю и, распахнув глаза, обнимаю Милли, заворачивая ее при этом в одеяло. Она взвизгивает от неожиданности и хохочет, откидывая голову. Мы немного боремся, пока Панда пытается высвободиться из хватки, а потом я ослабляю ее, давая ребенку перевести дух.

Милли, которая успела уже перевернуться на спину, возвращается на живот. Смотрит на меня с лучистой улыбкой и проводит маленьким пальчиком по моей брови.

— А мы с папой пожарили блинчики.

— Ты говорила. Вкусные?

— Я еще не пробовала.

— Как это?

— Бабуля говорит, что она поправилась, потому что постоянно пробовала еду, которую готовит. Я не буду пробовать, я потом буду есть.

Я, не сдерживаясь, усмехаюсь. Интересно, почему мама Кила так сказала?

Перевожу взгляд на дверной проем и проглатываю воздух, который набрала в легкие. Киллиан стоит, опершись плечом на дверной косяк и сложив руки на груди. Он одет в спортивные штаны и футболку, которая обтягивает его мышцы. Я прослеживаю взглядом мощные предплечья, на которых четко прорисовываются толстые жилы. Взгляд скользит к тыльной стороне ладоней с явно выраженными венами. Сглатываю слюну и слегка сжимаю ноги. Внизу живота порхают бабочки. Мне не верится, что этот мужчина может быть моим. В смысле полностью моим.

Перевожу взгляд на Милли, которая заинтересованно водит пальчиком по моим бровям и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Такая хорошенькая малышка. И, кстати, за все время знакомства она ни разу не доставляла никакого дискомфорта. Почти всегда в хорошем настроении, любознательная, любвеобильная и очень ласковая. Может, она отличается от моих брата и сестры, которые были монстрами в детстве? А, может, это я так воспринимала их, потому что, вместо того, чтобы гулять с друзьями, я была вынуждена присматривать за ними?

— Доброе утро, — Киллиан наконец отталкивается от двери и присаживается на край кровати. — Не хотел тебя будить, но Милли не удержать. Она уже час талдычит о том, что тебя пора разбудить. Я сдерживал ее, как мог. Но, стоило оставить без присмотра на три минуты, как она уже тут.

— А который час?

— Десять.

Мои глаза резко расширяются. Я уже и не помню, когда последний раз спала до этого времени. Сажусь, машинально проводя пальцами по волосам Панды.

— Можно было и раньше будить, я никогда столько не сплю.

— Значит, иногда стоит себе это позволять.

Киллиан подмигивает, а потом наклоняется и нежно целует меня в губы.

— Ура! — вскрикивает Милли, а мы с ее отцом смеемся. — Папочка, можно теперь Эйка будет жить с нами?

На этот вопрос Кил только вопросительно приподнимает бровь, глядя на меня, а я, вздохнув, качаю головой.

Милли не отходит от меня ни на секунду. Она позволяет мне остаться только на пять минут одной в ванной, а потом все равно забегает туда и смотрит, как я умываюсь. Надо, наверное, уже привезти в