Диксон показал на телефон:

– Вы не ошиблись, в этой комнате действительно есть телефон.Повторяю еще раз: пользуйтесь им на здоровье. Вы говорите, что собираетесьзвонить лейтенанту Трэггу, что ж, мы будем только рады этому.

Мейсон сказал:

– Не фиглярничайте, Диксон! Ведь речь идет об убийстве! Есливы заплатили за пулю две тысячи долларов, это все равно выплывет наружу. И ядокажу этот факт, даже если мне придется потратить на это миллион.

– Миллион – это очень большие деньги, мистер Мейсон, –холодно ответил Диксон. – Вы, кажется, собирались звонить лейтенанту Трэггу?Или этот лейтенант – лишь порождение вашей фантазии? Если он в самом делеслужит в полиции, я считаю, что ему надо позвонить. Как видите, нам нечегоскрывать. Но вот о вас я этого сказать не могу.

Мейсон на мгновение растерялся. В глазах Уилфреда Диксонапоявились искорки триумфа.

– Как видите, мистер Мейсон, я тоже немножко умею играть впокер.

Не говоря больше ни слова, Мейсон поднялся, подошел ктелефону и сказал телефонистке:

– Соедините меня с полицейским управлением. – Когда ответилкоммутатор полиции, Мейсон попросил соединить его с отделом по расследованиюубийств, а потом сказал: – Попросите к телефону лейтенанта Трэгга. ГоворитПерри Мейсон.

Через несколько секунд в трубке послышался голос Трэгга:

– Хелло, Мейсон! Очень рад, что вы позвонили. Я хотелпоговорить с вами о вашей клиентке Салли Медисон. Кажется, она заняла неудачнуюпозицию. В письменных показаниях, которые она нам дала, имеются кое-какиепротиворечия. А когда мы вновь допросили ее, она словно воды в рот набрала.Твердит лишь одно: «Обращайтесь к моему адвокату».

– Мне нечего к этому добавить, – отрезал Мейсон.

– Но мне это решительно не нравится, – огорченным тономсказал Трэгг.

– Могу вас понять, лейтенант, – ответил Мейсон. – Я звонюсейчас из дома Женевьевы Фолкнер. Это первая жена Фолкнера.

– Да, да, я намеревался повидаться с ней, как только освобожусь.Жаль, что вы меня опередили. Что-нибудь нашли?

– Полагаю, не худо бы расспросить ее обстоятельно о том, невиделась ли она вчера вечером с Салли Медисон.

– Ну и ну, – удивленно протянул Трэгг. – Значит, Саллизаявила вам, что встречалась вчера вечером с Женевьевой Фолкнер?

– Разговор моей клиентки со мной является конфиденциальным,– ответил Мейсон. – Так что отнеситесь к моим словам, как к доброму совету.

– Большое вам спасибо, Мейсон. Я обязательно с нейповидаюсь.

– Во всяком случае, я надеюсь на это.

– И в самое ближайшее время, – добавил Трэгг. – Всегохорошего, Мейсон.

– Всего хорошего, – ответил адвокат и повесил трубку. Потом,повернувшись к Диксону, сказал: – Как видите, я тоже умею играть в покер.

– И очень хорошо, мистер Мейсон. Очень хорошо. Но вы,конечно, не сможете сказать лейтенанту Трэггу о том, что сообщила вам вашаклиентка. Тем более она уже показала, что те две тысячи долларов, которые былинайдены у нее в сумочке, она получила от Харрингтона Фолкнера. Если же оназадумает изменить свои показания, это принесет ей большие неприятности.

– Откуда вам известно, что именно она дала мне такиепоказания? – с улыбкой спросил Мейсон.

Диксон заморгал глазами.

– Но ведь мне тоже приходится проявлять инициативу, чтобызащитить свою клиентку. Точнее говоря, ее интересы.

Мейсон заметил:

– Хочу предупредить вас: не вздумайте недооценить Трэгга. Оннаверняка захочет получить от вас письменные показания, и вы должны еще будетепоклясться, что все это правда. С другой стороны, не забывайте, что правда раноили поздно выйдет наружу.

– Мы будем только рады этому, – возразил Диксон. – И еслиобстоятельства вынудят нас к осторожности, Женевьева не сделает ни одного шагабез моего совета. Я скажу ей, что она должна делать, но не буду обременять еедеталями. Она знает о фирме Фолкнера и Карсона очень мало. Так что я навернякабы знал, если бы она встречалась с вашей клиенткой. Я также не уверен, чтолейтенант Трэгг будет рад вашим показаниям, тем более что вы не сможетеподтвердить эти показания фактами. Вот и выходит, что эти самые две тысячидолларов она могла получить только от Харрингтона Фолкнера. И если вы позволитедать вам небольшой совет, мистер Мейсон, то я скажу: не доверяйте словам такихженщин, как Салли Медисон. Мне кажется, если вы покопаетесь в ее прошлом, тонайдете много такого, что не свидетельствует в ее пользу. Такие женщины, какона, только и думают о том, чем бы где-нибудь поживиться. Я не называю еешантажисткой. Ни в коем случае. Но подвернувшийся удобный случай она ни за чтоне пропустит.

– Судя по всему, вы хорошо ее знаете? – сухо сказал Мейсон.

– Знаю, мистер Мейсон. И боюсь, что она дала вам этипоказания, ложные показания, лишь в надежде спасти таким образом себя и своегодруга.

Мейсон поднялся.

– Ну что ж, – сказал он. – Мое мнение вам уже известно.

– Разумеется, мистер Мейсон. Но, к несчастью для вас, вы неможете предъявить обоснованных обвинений, а если даже и сможете, то мы всостоянии будем опровергнуть их. Тем более что у девушки такое прошлое…

– Меня совсем не интересует ее прошлое, – ответил Мейсон. –Я уверен, что она любит Тома Гридли и дала мне правдивые показания.

– Будем надеяться.

– Она сказала мне, – продолжал Мейсон, – что получила дветысячи долларов от Женевьевы Фолкнер. И я ей верю.

Диксон покачал головой:

– А вот это уже неправда, мистер Мейсон. Это не могло бытьсделано без моего ведома. И я уверяю вас, что это не так.

Мейсон посмотрел на коренастого человека, который ответилему взглядом, полным детской непосредственности.

– Диксон, – воскликнул адвокат, – имейте в виду: со мнойшутки плохи!

– Я уверен в этом, мистер Мейсон.

– И если вы или Женевьева Фолкнер мне солгали, я все равнорано или поздно узнаю об этом.

– Но зачем же нам лгать, мистер Мейсон? Какие у нас могутбыть причины для этого? И с какой стати мы стали бы платить две тысячи долларовза какую-то там… Вы, кажется, сказали «пулю»?

– Да, пулю, – ответил Мейсон.

Диксон сокрушенно покачал головой:

– Я очень огорчен, что Салли Медисон вам так сказала.Действительно, очень огорчен.

Адвокат внезапно спросил:

– А как это случилось, что вы так много о ней знаете?

– Дело в том, что мистер Фолкнер, приобретая зоомагазин,использовал деньги фирмы, и я, как человек, представляющий интересы ЖеневьевыФолкнер, проверил купчую, а заодно и персонал зоомагазина.