Отойдём на несколько вёрст, перейдём через мост за Куссе или завернём мимо леса по дороге на Бриксе: мы всё ещё в долине Мёза, отдельные элементы пейзажа те же, что в Домреми, но той гармонии в сочетании с теми далями больше нет. Они только там, с их прозрачной чистотой и с их тайной, только в этом единственном амфитеатре холмов, созданном для того, чтобы среди десятков поколений обыкновенных людей, один раз за тысячелетия, в нём выросла девочка, обещавшая Богу просто «сохранить в девственной чистоте тело и душу» и сдержавшая свой обет «как умела и как могла».

Идеал мира и правды, лежавший в основе французской монархии, никогда не ощущался сильнее, чем в этом пограничном краю. Впервые влияние французской монархии начало проникать сюда при св. Людовике, при обстоятельствах в высшей степени характерных. В 1268 г. лотарингские феодалы, вассалы Священной Империи, обратились к французскому королю-«миротворцу» за арбитражем для прекращения войны, которую они вели между собою. Как рассказывает Жуэнвиль, в Королевском совете высказывалось мнение, что лучше оставить «этих иностранцев» воевать и взаимно ослаблять друг друга. Но св. Людовик рассудил иначе: «Если соседние князья увидят, что я оставляю их воевать, они могут сговориться между собою и сказать: король оставляет нас воевать по лукавству. И тогда они могут из ненависти ко мне напасть на меня, и я могу проиграть, прогневив Бога, говорящего: блаженны миротворцы». Арбитражное решение было действительно вынесено и принято сторонами.

Через тридцать-сорок лет, когда Империя совсем перестала заниматься этим районом, его отдельные участки стали совершенно естественно переходить под покровительство французского короля. В самые первые годы XIV века это сделал город Туль, затем его примеру последовал Верден со всем своим округом, и герцог Барский также признал себя вассалом короля Франции. Немного позднее, в 1335 г., Филипп VI приобрёлу Жуэнвилей замок Вокулёр с его ближайшими окрестностями (в обмен на земли, расположенные в глубине Шампани) и присоединил его к непосредственным владениям короны. В руках королей Франции Вокулёрское «кастелянство», административно включённое в состав Шомонского бальяжа Шампани, образовало на левом берегу Мёза своего рода клин между феодальным герцогством Барским на юго-западе и герцогством Лотарингским, ещё входившим в состав Священной Империи, на востоке.

Гре и северная часть Домреми лишь позднее были присоединены к этому королевскому владению: из одного документа, найденного графом де Панжем, явствует, что ещё в 1388 г. они принадлежали к светским владениям Тульского епископства. Наиболее вероятно, что они перешли под непосредственную власть короля около 1400 г., в то самое время, когда чрезвычайно энергичную деятельность во всём этом районе развил, как мы сейчас увидим, Людовик Орлеанский. Крошечный ручеёк, впадающий в Мёз и протекающий в самом Домреми, служил границей земель короны – южная часть деревни находилась уже на территории гер – цогства Барского. Утверждают, что ручеёк этот не раз менял своё русло, но в XV веке, как и сейчас, дом семьи д’Арк как раз ещё находился на север – ном берегу. Жаннетта родилась непосредственной подданной своего короля и, следовательно, свободной крестьянкой: уже в начале XIV века крепостное право было отменено на всех землях короны «ввиду того, что всякое человеческое существо создано по образу Господа Бога и свободно по естественному праву, меж тем как эта свобода стирается человеконенавистническим рабством до такой степени, что живых мужчин и женщин рассматривают как мёртвую вещь».

Между родным домом Жаннетты и церковью был только фруктовый сад её отца да несколько могил на крошечном кладбище, и в комнате, где, по преданию, спала Жаннетта, единственное малюсенькое оконце в толстой стене выходило на деревья и на церковь.

Жакоб[13] д’Арк, или, как его называли уменьшительно, Жако, был в Домреми пришлым человеком. По некоторым предположениям, он происходил из Лотарингии, из Арка на Мерте, близ Нанси. Эти «заграничные» лотарингские земли в течение всего XIV века сохраняли свою духовную и религиозную связь со «святым королевством французским»: их церковная жизнь находилась под протекторатом французской короны, их рыцарство добровольно принимало участие в обороне Франции от англичан, их население обращалось за покровительством и арбитражем к миропомазанному королю Франции как к «сержанту», «уряднику Божию». В самом конце XIV и в самом начале XV веков эта связь опять стала более тесной благодаря Людовику Орлеанскому, стремившемуся создать на берегах Мёза и дальше, уже за пределами королевства, своего рода клин через чрезмерно разросшиеся владения Бургундского дома. Овладев даже Люксембургом, он заставил смириться местных феодалов, «к очевидной пользе короля и королевства», защитил Туль от осаждавшего его герцога Лотарингского, взял под своё покровительство Верден, творил суд в Тионвилле. Можно думать, что в это время, около 1400 г., Жако д’Арк и перебрался на новоприобретённую королевскую землю в маленькую деревушку на Мёзе.

По другой версии, записанной в XVII веке по довольно смутным воспоминаниям, его род происходил из Арка в Барруа и сам он родился в герцогстве Барском, в Сеффоне. Всё это предположительно, несомненно лишь то, что, поселившись в Домреми, Жако д’Арк женился на крестьянке из соседней деревни Вутон, находившейся уже на территории герцогства Барского. От его брака с Изабеллеттой де Вутон родились три сына – Жакмен, Жан и Пьер – и две дочери: Катрин и Жаннетта (предпоследняя в семье, моложе её был только Пьер).

Как и вся Франция, северо-восточная окраина немедленно впала в анархию после убийства Людовика Орлеанского. Но в семье д’Арк, как и вообще в Домреми, среди забот и страхов гражданской войны и нашествия продолжали помнить с благодарностью о «королевском мире» и об убитом брате короля.

Начав подрастать, «Жаннетта пряла, занималась хозяйством, как все другие девочки», – рассказывает младшая её на несколько лет подруга Овиетта (или Ометта?), жившая в соседнем доме и постоянно бывавшая у неё. Быт в долине Мёза по сей день остаётся довольно суровым, и Жаннетта, конечно, в родном доме приобрела свою привычку есть мало и как бы на ходу: «между Куссе и Вокулёром» крестьяне и теперь ещё порой не едят ничего, кроме малого количества молочных продуктов да ситного хлеба, иногда обмакивая ломти его в вино (как сделала Жаннетта в знаменитый вечер 6 мая 1429 г. в Орлеане); иногда едят стоя, чтобы не отрываться от дела. Проработав весь день от зари, Жаннетта вечером ложилась на одну из тех жёстких, очень коротких и узких кроватей, какие до последнего времени сохранялись ещё кое-где у местных крестьян. Вопреки распространённой легенде, «пастушкой» она не была и сама даже как бы подчёркивает это: «Не помню, водила ли я скотинку на луг, когда была совсем маленькой. С тех пор, что я подросла, я не пасла её постоянно, но иногда, правда, водила на луг». Луга долины Мёза – «долины красок» – славятся как пастбище до сих пор. Луговые участки были в собственности у отдельных крестьян, но скот пасли сообща: каждый крестьянин имел право вывести на луг количество голов, соответствующее размеру его участка. Семьи выставляли пастухов поочерёдно. Когда очередь доходила до семьи д’Арк, смотреть за стадом посылали младшую девочку, Жаннетту.