– Кого ждем, Конни? Идем, у нас всего лишь три часа в запасе!

– А ты, похоже, доволен? – усмехнулась Эмма. – Вот увидишь, Бангер припомнит тебе эту шутку, как только вернемся в школу. Даже не знаю, кто сейчас больше злится: твоя подруга или заместитель директора. Кстати сказать, Спенсер… Эта одежда тебе не идет.

Симон, который, перед тем, как покинуть школу, переоделся в первые попавшиеся джинсы и легкую куртку, недовольно посмотрел на неё:

– Зато ты выглядишь очень мило. Никто не признает в тебе наследницу древнего вампирского рода. Скорее уж примут за обычную студентку.

– Человеческую студентку? Спаси, темная кровь! – отшатнулась Эмма. – Так что насчет Бангер? Думаешь, она легко простит тебе заточение в комнатах партнеров?

– Ну, другого выхода не нашлось. Медальон может переместить только двоих, и Локсли требовала, чтобы Анита непременно отправилась с тобой. А когда я спросил её, она сказала, что, как староста, полностью на стороне декана… Вот и пришлось импровизировать.

– Как я уже говорила, дорогой партнер, Локсли запретила тебе сопровождать меня не из вредности, а из понятий безопасности. И, возможно, она права…

– О! Только не надо лекций о глупых и беспринципных людях и их чудовищных нравах! Ты, между прочим, тоже нарушила обещание, данное профессору, – напомнил Спенсер, когда беседка осталась позади.

Вампирка только невинно улыбнулась:

– А я не по своей воле нарушила обещание. Локсли забыла, что мое альтер-эго не может игнорировать безусловный приказ партнера. Так что, когда вернемся, выкручиваться будешь в одиночку. Хоть какая-то крошечная польза от этих нелепых генов!

Симон не ответил, любуясь тонкими чертами лица Эммы. Звенящая листва осенних деревьев затягивала серебристые локоны Эммы, выбивавшиеся из-под капюшона, в тонкую игру света и тени. Вампирка надела плащ, полностью скрывавший фигуру. И, хотя вампиры за долгие годы приспособились к свету, с помощью зелий и артефактов, прямых солнечных лучей им приходилось избегать. Лечить солнечные ожоги никому не доставляло удовольствия.

Симону не верилось, что они с Эммой, пусть хоть на несколько часов, но остались только вдвоем. Грех не воспользоваться такой возможностью. Наверное, Конни хорошо целуется. Наверное…

– Слушай, Симон, с тобой все в порядке? Ты меня подозрительно пристально разглядываешь.

Парень вздрогнул, стряхивая наваждение и испытывая легкую вину. Конни сейчас не до любви. О какой романтике может идти речь, если его пара даже не знает, что на самом деле случилось с ее родителями!

– Извини, просто задумался, – наконец, ответил Симон, и перевел взгляд на деревья, протянувшие свои тонкие ветви над дорожкой, по которой они шли. Парк Виктории оказался огромным и на редкость безлюдным. Над землей, усыпанной пожелтевшими листьями, стелился туман. Постоянно исчезавшее за тучами осеннее солнце, было не в силах заставить его рассеяться. Потому парк казался еще загадочнее и неприветливее.

Симону подумалось, что парк Виктории никогда не стал бы его любимым местом. Его что-то здесь пугало. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, Симон набрал целую охапку желто-красных листьев, внезапно подкрался к Эмме со спины и осыпал вампирку сухим ворохом с ног до головы.

– Спенсер, ты что, спятил? – раздраженно отозвалась Эмма, но Симон заметил, что уголки её рта чуть приподнялись. Кажется, вампирка тронута вниманием партнера. Интересно, а если…

– Просто листья такие красивые. Особенно на фоне твоих волос, – тихо сказал Симон. – Ты выглядишь потерянной, и я хотел хоть немного тебя отвлечь.

Услышав последнюю фразу, Конни резко выпрямилась, смахивая с плеч шуршащие листья:

– О чем ты только думаешь! Слушай, я выбралась из школы не для романтических прогулок. Возможно, мой отец жив, и лежит с потерей памяти в какой-нибудь человеческой больнице. Если ты не хочешь помочь мне с поисками, то лучше бы позволил поехать Аните.

– Ладно, ладно, я все понял, – кивнул Симон, чей романтический порыв не оценили. Подобные эмоции ему несвойственны, так откуда же сейчас взялись?…

– Слушай, Конни, а почему ты ночью все бредила о каком-то море? – спросил Симон несколько минут спустя, догоняя ушедшую вперед девушку.

– Море? – Эмма на секунду замерла, посмотрела точно сквозь него, потом буркнула вполголоса:

– Это все шутки моего альтер-эго. Существу кажется, что твои глаза – настоящее море, и в них легко можно утонуть. Для него ты, Симон – как море. То бурное, то безмятежное, и, в то же время – притягательное.

На это человек не нашелся, что ответить. Просто задумался: если он, Симон, – море, то кто же тогда Эмма Конни?!

***

Судя по реакции, которую Симон успел заметить на обычно невозмутимом лице вампирки, человеческий автобус той совсем не понравился. В-первых, Эмма привыкла путешествовать с комфортом, а тут – среднестатистический человеческий транспорт, пропахший пылью и бензином, – совсем не похоже на карету для аристократа.

Парень скрывал усмешку во время резких остановок, когда Конни, чтобы не упасть, с силой сжимала его руку. Однажды она даже поранила его когтями, и Симону, вздрогнувшему от боли, мгновенно расхотелось улыбаться. Хорошо еще, что никто из окружающих людей не заметил «мутации», а сам Симон быстро обернул ладонь носовым платком.

При этом Эмма не испытывала ни капли раскаяния: пусть и партнер страдает, а то слишком спокойным выглядит. Она лишь недовольно шипела, когда в автобус садилась очередная женщина с сумками и, расталкивая всех пассажиров локтями, пробиралась к свободному креслу:

– Какой ужас, Спенсер! Почему ты промолчал, что нам придется далеко ехать, и в таких жутких условиях! В чем-то наш король прав – смертных стало слишком много! Все эти отвратительные потные люди, набившиеся сюда, как селедки в бочку! А запахи от их багажа! Такое чувство, что они только что с помойки. И чего им дома не сидится?

Симон, который тоже устал, только тихонько вздохнул в ответ. Сначала магическое перемещение с помощью медальона, а теперь еще неудобный человеческий транспорт. И все же терпеливо ответил спутнице:

– Просто госпиталь находится в районе Джонсонфилд, который известен своими торговыми рядами. Думаю, все эти люди везут товары на рынок. Кстати, я читал, что в Джонсонфилде раз в год устраивают фестиваль. Если бы мы приехали сюда месяц назад, то…

– Ты что, издеваешься, Спенсер? Хочешь сказать, что мои родители могли бы пострадать от теракта и пораньше? Нет, я, конечно, рассказала тебе о своих подозрениях, письме и всем прочем, но ты перешел все рамки! – Эмма демонстративно отвернулась к окну и замолчала.

Симон вздохнул про себя. Опять он все испортил. Конечно, Эмма думала, что её родители просто использовали теракт, чтобы сбежать от пристального внимания короля вампиров. Зато при взрыве погибли невинные люди. Так что, в любом случае, его юмор оказался черным…