– Разведка предполагает, что типа Кертисс «Хок», «Северский» или «Спитфайр». По крайней мере, нас инструктировали именно так!

– Ну да, ведь тот гад, что вас сбил, был похож именно на «Спитфайра»…

– А вы-то откуда это знаете, товарищ майор? – заметно удивилась летчица, вытаращивая на меня свою небесную красоту.

– Ну я же не совсем дурак. Было дело, смотрел картинки в импортных журналах с авиационным уклоном в закрытых отделах столичных технических библиотек, да и в штабах, перед тем как идти сюда, внимательно пролистал альбомы с силуэтами основных империалистических самолетов. Так где они, по-вашему, могут базироваться?

– Фокус в том, товарищ майор, что у белофиннов поблизости нет никаких сухопутных аэродромов, – доложила лейтенантша, которую мой ответ, похоже, вполне устроил. – Конечно, какие-нибудь связные или санитарные самолеты белофиннов могут летать и с небольших лесных полян, но в остальном наше командование предполагает, что вражеские истребители могут базироваться, например, на льду какого-нибудь крупного озера, например Мятя-ярви, где-нибудь возле хутора Лахо-маатила, это вот здесь, в их ближнем тылу, километрах в десяти отсюда. Но данные авиаразведки пока что не подтверждают наличия там каких-то самолетов противника. Или их там все-таки нет, или…

– Или они очень хорошо маскируются, – договорил я за нее и тут же спросил: – А что вот это за синяя карандашная линия на вашей карте, уходящая от Лахо-маатила на юг? Или это военная тайна?

– Это вообще чума, товарищ майор. На фотоснимках базирование каких-либо самолетов противника в этом районе не выявляется, но зато в самом начале войны наша авиаразведка установила, что белофинны построили неизвестную нам ранее железную дорогу, судя по всему, узкоколейку, которая идет со стороны Савонлинна именно в направлении Лахо-маатила. Зачем она им там – непонятно. Крупных воинских частей или тяжелой артиллерии там нет, значит, остается аэродром. Режим движения по этой узкоколейке нерегулярный, в основном ночной. Но движение отдельных паровозов в темное время суток там точно засекали…

Ой как интересно! А ведь верно, зачем им тут нужна узкоколейка? Вроде бы действительно незачем, если только они перед войной всерьез не планировали возить по ней пиленый лес с лесопилки (которая там не факт, что есть) или, скажем, вяленую рыбу. Дуб идет и на паркет, и на буфет? А вот если предположить, что это действительно «англичанка» гадит, тогда все выстраивается более чем логично. А иначе, как они сюда привезли танки да «Спитфайры»? Хотя самолеты-то, скорее всего, перелетали своим ходом. Но надо же было им оборудовать этот самый ледовый аэродром?! А для этого надо было как-то завезти туда не только горючее с боеприпасами, но и массу других тяжелых и громоздких вещей, которые хрен дотащишь на санях или оленьих упряжках.

– Как же, знаем мы это озеро, – сказал я вслух. – Оно, как и этот хренов хутор, – прямо-таки средоточие разных неприятных сюрпризов. А в том, что эти самые современные вражеские истребители здесь точно есть, вы, я так понимаю, сами только что убедились…

– Черт возьми, тринадцатый вылет сюда, – сказала летчица, и голос ее сразу стал каким-то безнадежным. – Ведь двенадцать раз все было более-менее нормально, и вот – напоролась. Вот и не верь после этого в плохие приметы! И сопровождавшие истребители не смогли отсечь противника. Вот бездельники, встретила – убила бы…

– Что толку от истребителей вроде И‐15бис, если они не способны догнать подобного противника? Стоп, вы сказали – двенадцать вылетов? Вы что, недавно здесь?

– Я в Авиагруппе Особого Назначения с начала января, направили как имеющую опыт полетов в сложных метеоусловиях.

– А до этого?

– А до этого я летала на СБ в 9-й отдельной разведывательной авиаэскадрилье, на Выборгском направлении.

– И чего вы там разведывали, если не секрет?

– Финский залив, район Аландских островов, Котки и Хельсинки, с упором на обнаружение белофинских броненосцев «Ильмаринен» и «Вяйнемейнен», – последние два названия лейтенант Заровнятых произнесла так, словно плюнула.

Ну, оно и понятно. Ведь охота на эти два «заколдованных» корабля стала для ВВС Балтфлота (и, кстати, не только для них) чем-то сродни мазохистского рукоблудия. Эти самые крупные в финском флоте корабли (а больше у финнов топить было вообще нечего) ежедневно искали, за ними гонялись, но то не находили, то с чем-то путали (и при этом попадали фугасками не только по подвернувшимся кораблям и портам, но зачастую и вообще непонятно куда – плохая погода тогда тоже играла на стороне Маннергейма), а если находили и бомбили сами броненосцы, то обычно мазали – зенитная артиллерия на них была по тем временам не самая плохая. Вся эта история продолжилась и потом, уже в 1941-м. Правда, невезучий «Ильмаринен» 13 сентября 1941 года таки подорвался у острова Уте не то на советской, не то на немецкой мине (от судьбы не уйдешь), а вот охота на его систершип шла еще три года. Наконец, в июле 1944-го авиаразведка КБФ вроде бы засекла чертов «Вяйнемейен» в порту Котка, и 16 июля 1944 года, навалившись чуть ли не всей ударной авиацией Балтфлота, летчики вроде бы уконтрапупили желанную цель. Но не тут-то было. Как потом выяснилось, потоплена была немецкая плавучая батарея ПВО «Ниобе», перестроенная из очень старого голландского броненосного крейсера «Гельдерланд», в общем, сходного по размерам и архитектуре с «Вяйнемейненом». Доблести пилотов эта ошибочка, разумеется, не умаляла, но все равно, культурно выражаясь, замена получилась не вполне адекватная. Ну а сам «Вяйнемейнен», в целости и сохранности, финны в 1947 году продали СССР в счет репараций, и он до середины 1960-х исправно служил в составе КБФ как «Выборг». Недаром же в злоязычной авиационной среде ходил анекдот, что в ВВС КБФ были летчики и штурманы, дважды (!) получившие ордена боевого Красного Знамени за потопление «Вяйнемейнена» в 1940 и 1944 годах, а в 1947-м получившие еще и благодарность главкома за его обнаружение на якорной стоянке. Как говорится – когда в армии наводили порядок, ВВС были в воздухе. Но вслух я всего этого, разумеется, не сказал, не хватало еще кому попало знать, что в данном вопросе я «в теме». Я просто буднично спросил:

– Нашли?

– Кого?

– Ну, броненосцы.

– Лично трижды обнаруживала! – сказала лейтенантша с безмерной гордостью. Ну, про потопление финских броненосцев спрашивать было бесполезно – еще, чего доброго, начнет матом ругаться.

– Да, кстати, а что ваш штурман? – спросил я. – А то мы только один парашют видели.

– А я, товарищ майор, в машине была одна, ради облегчения. С моего Р‐5 и заднюю турель с пулеметами сняли для этого. И вообще, у нас, в Авиагруппе Особого Назначения, есть П‐5 и ПР‐5, взятые прямиком из ГВФ, так на них никакого вооружения изначально не было.

– Понятно. Вот что, товарищ лейтенант. Сейчас у нас всех много неотложных дел. Я попытаюсь добраться до наших соседей и договориться о взаимодействии. За старшего пока останется вот он, замкомвзвода, товарищ Гремоздюкин, если что, по всем вопросам обращайтесь к нему.