– Я?

– Да. Наша семья – это самые близкий круг людей. Так почему бы не начать с них? Со своего фундамента? Дом долго не простоит без него! Ты получишь уверенность, отпустишь свои обиды. И ты почувствуешь, как изменишься.

В тот вечер я больше не хотела говорить. Мне нужно было подумать. Первое, что я хотела: громко отбрыкаться от всего и оставить все как есть. Но что-то внутри не давала окончательно послать все лесом. Эта маленькая жажда построить внутри себя стержень, больше не быть бесхребетной. И только это заставило меня согласиться на свидание с семьей.

***

Встретиться с родителями оказалось не так просто: застать дома и мать и отца и раньше было непросто, а сейчас стало еще хуже.

Позвонить напрямую маме и сказать, что я приду на ужин я побоялась из-за совета Виктора:

– Если предупредишь, родители воспользуются возможностью и пригласят на ужин Сазонова, – предупредил блондин.

И я не могла не согласиться с разумностью слов. Именно так они и сделают, и тогда моей задумке придет конец.

– Что же делать?

– Может, ты с кем-нибудь хорошо общалась из обслуги дома? – предположил Виктор, и мне осенило. Точно! Единственный, с кем я хорошо общалась, в доме был наш старый дядюшка-повар Леонид, который готовил так вкусно, что от одного воспоминания сводило от голода живот. Мужчина всегда старался примирить меня с родителями, иногда защищал, подкармливал, когда наказывали едой, и ненавязчиво советовал что-то. Он точно не сдаст, если узнаю, когда родители вечером будут есть вместе. Особенно если скажу, что хочу сделать им сюрприз.

Звонок Леониду с первых слов растрогал:

– Маленькая хулиганка, посмела звонить, когда не появлялась на глазах больше года? – пожурил он.

– Здравствуй, дядя Леня! Как поживаешь? – от беспокойства в голосе мужчины стало совестно. Неужели, он единственный, кто искренне переживает обо мне? Или другие просто не умеют показывать, как утверждает Витя?

– Плохо. Пальцы сводит от желания накрутить кое-кому уши, – от такого откровения я ничуть не обиделась. Даже наоборот, стало тепло на сердце. Вообще-то, Леонид не был многословен, для него такие слова – несусветная редкость. И я очень ценила их.

– Дядь Лень, я хочу поужинать дома с родителями, но не знаю, как их поймать вместе… – начала я.

– Не говори больше ничего. Понял. Твой отец прилетит завтра днем, так что вечером я буду накрывать ужин на всех. Приходи. Обязательно приходи. Не обмани, хорошо?

– Хорошо, приду.

– Ловлю тебя на слове, – сказал Леонид, и в отдалении я услышала голос матери. Она на повышенных тонах спорила с кем-то, поэтому повар поспешил завершить разговор: – Мне пора. Приходи. Пока.

Я все еще держала трубку у уха, а дядя Леня забыл отключить связь. Голос матери становился все громче и громче. Раздалось шуршание, словно телефон положили в карман, а потом совсем рядом голос матери:

– Конечно, я переживаю! Нотариус оббивает пороги и обрывает телефоны, потому что наступил возраст провозглашения завещания, а нам пришлось вернуться в Россию, где мне каждый день приходится доказывать, что Диана действительно ушла из дома и я не знаю куда. Так все удачно совпало, так нет же!… – голос матери сменил тон на громкий шепот:… Леонид, подай холодные закуски. – и тут же голос мамы вернулся в прежний устало-претензионный тон: – Да, Сазонов обещал. Репутация у него надежная, но ты знаешь, как у нас все быстро меняется… Да… Конечно, ни мне, ни мужу, не хотелось бы терять такие возможности.

Шуршание заполнило динамик, после чего я услышала:

– Мы оттягиваем разговор с ней, как можем, даже закрыли глаза на ее побег… Ну как почему? И так у нее в голове не пойми что, а тут такие новости! Нам нужно быстрей сыграть свадьбу, вот потом и будут откровения… Нет, никаких ограничений на брак не должно быть, но ты же знаешь, что они не открывают юридическую тайну… Да, я намекнула юристу, что Диана может выйти замуж без нашего ведома, тот не изменился в лице. Не думаю, что есть пункты в завещании по этому поводу. Да, Сазонов рискует, но это его дело. Он знает чего хочет…

И голос мамы стал отдаляться. Шуршание, шуршание, шуршание…

Я отключила вызов и медленно села на кровать. Замедленно осознание накрывало постепенно, вопросы нарастали снежным комом, а я отказывалась принимать это на свой счет. Может, это не про меня?

Нет, она сказала – Диана. И разговор шел о том, что мой побег вышел им плюсом.

Но какое завещание? От кого? Как это может быть связано со мной?

Я догадывалась, с кем говорила мама. Так откровенна она могла быть лишь с одним человеком – двоюродной сестрой, которая уже как лет десять живет в Сиднее. Как только та уехала, между ними установились просто идеальные отношения, где они изливали души. А то, что мама не следила за речью в доме – это нормально. Ни один из тех, кто работает на нашу семью не распускал язык, чтобы не слышал. А мама никогда не любила себя ограничивать ни в чем, поэтому я не удивилась, что такие вещи она обсуждает на весь дом. Персонал получал ровно столько, чтобы держать язык за зубами и дорожить работой, но я все равно немного растерялась: получается, все в доме знают о какой-то тайне, одна я в полном вакууме!

Тук-тук-тук! – раздался стук в дверь и тут же прилетел вопрос: – Ну что, дозвонилась? Когда встреча? Могу войти.

– Завтра. Я уже ложусь спать, устала, – ответила после небольшой паузы, чувствуя свое заторможенное состояние. Мозг погрузился в защитную прострацию, отказываясь состыковывать факты. Столько не залатанных дыр мне самой не заполнить, но хватит ли у меня смелости завтра?

Ни богатых дедушек, ни бабушек у меня не было. Что за наследство? И мое ли? Вдруг, я неправильно поняла? Шуршание, показалось, послышалось…

Виски заломило от хаотичных мыслей, я откинулась на подушку и закрыла глаза, чувствуя, что жизнь кружит меня в бешеном танце. Останусь ли я после него живой или из меня вытрясут всю душу?

– Чую, ты там приуныла! – вынес вердикт задверный прокатный психолог Виктор, и я выдернула подушку из-под головы и накрылась ее сверху, чтобы ничего не слышать.

А утром меня разбудили на час раньше:

– Смотри! Это тебе!

Виктор торжественно тряс толстой тетрадкой с нарисованным жирным и жутко довольным котом. Я же – полная противоположность рисунку, смотрела на мужчину волком.

– У меня будильник через час! – хмуро посмотрела на блондина и зарылась носом в подушку, бурча: – Даже не постучал.

– Я стучал. Но у тебя на зависть крепкий сон.

– Это от стресса, – подумала про себя, а оказалось – проворчала вслух.

– Отлично!

– Что отличного? – исподлобья посмотрела в ответ. Похоже, со сном можно распрощаться.

– Это лекарство! – потряс Виктор листиками в клетку.