– И что это? Арт-терапия и всякая подобная чушь?

– Ну это ты зря ругаешь, кстати, но это совсем не то.

Я молча линчевала взглядом и тетрадку и будильник с двумя ногами.

– У тебя так и горит в глазах вопрос: «Зачем мне это?»

Да? А я думала у меня так видно желание убивать…

– Думаешь, это обычная толстая тетрадь? – сделал театральную паузу Виктор.

– А что, нет? – если не спрошу, так и будет тянуть!

– Нет! Это твой дневник благодарности! – словно презентовал новую продукцию, мужчина показал мне его со всех сторон.

– Что? Кому благодарности? Это твоя книга отзывов и предложений, что ли? – на последнем предположениие меня разобрал сонный смех. Я представила, как Виктор с трепетом сует тетрадку каждой клиентке, а потом защищает свою честь перед государственными службами контроля, которые пришли с проверкой на жалобу о плохом обслуживании и попирании чести. Ха!

– Я тебе потом отзыв напишу, когда закончится контракт, – пообещала я.

Виктор так выпучил глаза от удивления, что рисковал так и остаться.

– Это. Твоя. Книга. Благодарности, – по отдельности громко сказал он, когда немного отошел от шока.

– А-а-а, так это моя книга отзывов и предложений? – не поняла я.

– Нет! Это вообще не то! Это твое лекарство от депрессии и средство, благодаря которому ты станешь позитивной!

– Я? – вот меня сейчас хоть снимай для рекламы лекарства от стресса: взлохмаченная, с кругами под глазами, качает от недосыпа, а в глазах абсолютное непонимание того, что от меня хотят.

– Ты! Посмотри на себя! Я еще вчера почувствовал, что ты сегодня без него не обойдешь!

– Вот без него? – уточнила я, показав пальцем на толстую тетрадь.

– Да. Смотри! – Виктор присел на кровать и открыл первый лист. девственно-чистый лист.

– Ничего не вижу, – я протерла глаза кулаками. Снова ничего.

– Правильно. Здесь ты будешь делать первые шаги, чтобы начать видеть хорошее в каждом дне, в себе, в людях.

– Зачем?

– Потому что благодаря всего лишь этой тетрадке ты подкорректируешь самооценку, изменишь ход мыслей, и станешь более светлой личностью!

Я вся такая неподкорректировання, неизмененная и темная молча посмотрела на мужчину. А надо мне все это слушать?

Оказалось – надо!

– Тебе иногда кажется, что все дни похожи между собой? Что не происходит ничего интересного? Что нет цели, нет смысла? Что не хочется утром открывать глаза? – Виктор выглядел таким вдохновленным, что хотелось послушать, что же он такое расскажет.

– Со всеми такое бывало, – ответила осторожно.

– Кажется, что люди вокруг ненадежные? Ищут только выгоду? Что жизнь сталкивает только с теми, кто паразитирует? – продолжал блондин.

Именно так я сейчас и думала. Что вокруг меня собрались люди, которые неискренне ко мне относятся, непонятно что хотят, но вряд ли счастья…

– Да, – призналась негромко.

– А ты веришь, что сама притягиваешь таких людей и ситуации?

– Не совсем.

– Знаешь, я раньше был очень злым из-за своего прошлого. Оно тянуло меня вниз не хуже якоря. Я и сейчас иногда ныряю на дно, но стараюсь барахтаться, хватая воздух. Я по натуре такой – пессимист. Мой стакан раньше был наполовину пуст. Я видел только плохое, думал только о плохом, весь был сконцентрирован только на негативных эмоциях. А потом на одном из тренингов нам раздали обычные тетради. Я до сих пор помню задание, которое дали. Нам не говорили, зачем и что это. Просто сказали, что мы должны написать сто спасибо. Сто вещей, за что мы благодарны кому-либо и чему-либо. И даже ввели систему поощрения для тех, кто справится быстрее.

– Ты занял первое место? Сорвал куш? – предположила я, заметив, что Виктор по натуре старался всех обогнать.

– Нет, я был предпоследним. Никогда не думал, что это будет так тяжело.

– Тяжело? – я мысленно представила, что я могла бы написать и с ходу набросала пунктов десять.

– Очень! – Виктор посмотрел на мое сомневающееся выражение лица и сказал: – На, попробуй!

– Думаешь, не получится? – я посмотрела на часы. До будильника пятьдесят минут. Да как нечего делать успею! – Да я до работы тебе все распишу!

– Давай! Не теряй ни секунды, если не справишься, вечером ведешь меня в ресторан! – тетрадь увесисто легла на колени, ручка спланировала сверху не без помощи Виктора. – Приступай!

Проводила его взглядом до двери и почесала затылок, открыв на первой странице. Пункты полились, как из рога изобилия, но ровно до двадцать пятого номера. А дальше на меня напал ступор, великий и ужасный. Каждая последующая благодарность выдавливалась из себя все тяжелее, дольше, труднее.

Будильник на телефоне разразился трелью, а я была только на пятьдесят третьем пункте.

– Ох, нелегкая эта работа, из себя вытаскивать хорошее, да? – заглянул Виктор, полностью удовлетворенный увиденным.

– Уже? – не поверила я и еще раз перепроверила время, после чего огорченно признала: – Не успела. Но как я тебя угощу сегодня в ресторане, если еду к родителям?

– Что-то мне подсказывает, что ты приедешь голодной. Но если даже не выйдет, то подойдет и завтра. Кстати, люблю итальянские рестораны, а ты?

Виктор решил распустить хвост. Я ответила тем же:

– У родителей повар уровня Мишлен, но последние годы мои руки уровня заварной лапши. Мой кошелек потянет только скромное место, возможно, даже столовую. Возможно, пельменную…

– Издеваешься?

– Немного, – улыбнулась одними уголками губ, вся в мыслях о еще сорока семи пунктах благодарностей. О них я думала по пути на работу, о них я думала до обеда, во время обеда и даже после, до самого конца рабочего дня. Итого я набрала восемьдесят один пункт, копая даже в самое детство. Вспомнила то, что давно забыто, подтерто возрастом, вытащила наружу такие приятные мелочи, которые давно задвинула обидами.

Я ехала в родительский дом, смотрела на исписанные страницы тетради и удивлялась. Сколько же всего я смогла вытащить при желании, и сколько доброго я успешно стерла из памяти. А ведь правда, неудачи и неприятности въедаются в память, когда как светлые моменты – как вспышка, озаряют на несколько секунд и тут же забываются.

Пришло сообщение от Виктора:

«Как сто пунктов? Думаю, еще не готово! Знаешь, сколько я мучался?»

«Сколько?» – действительно интересно сравнить.

«Неделю!» – жалко, сообщения не передают интонации, поэтому я не понимала, как окрашено это слово. Звучит гордо? пристыженно? Удивленно?