«Я справлюсь быстрее!» – мне хотелось бросить вызов не столько ему, сколько себе.

Когда слова ложатся на бумагу, они словно оживают, будто наполняются силой. Эти пункты будто взрыхлили утрамбованную годами топтаний почву и посеяли семена. Вот только какие? Что вырастет?

Но меньше сотни пунктов уже заставили по-другому посмотреть на жизнь. Да у меня было неплохое детство, если сравнить с другими. Есть лучше, есть хуже, но я нашла за что быть благодарной и отцу и матери. Вспомнила, что помимо ежовых рукавиц, были моменты, от которых на сердце становилось тепло.

Однажды на мою жуткую обиду мама морщась сказала:

– Дети такие эгоисты. Вы помните только плохое, сколько ни делай хорошего. Словно ищете, за что себя можете пожалеть!

Тогда я жутко надулась за эти слова, проревела всю ночь, а сейчас с сожалением поняла, что, конечно, мама у меня очень далека от идеала, с кучей недостатков, но все было не так уж и плохо…

И на таких эмоциях я как следует порылась в прошлом еще: поблагодарила маму за вырванные листы, благодаря которым я научилась усидчивости и терпению, поблагодарила папу за критику, благодаря которой стала более стойкой и не выдержала бы нынешних событий. Да, у меня есть моральные шрамы, но у кого их нет? Наверное, у каждого найдется пара душещипательных историй о своем прошлом…

Виктор говорил понять родителей и принять их. Тогда эта фраза вызвала жуткий протест внутри, но как только сотый пункт благодарности был написан, я поняла, что это не такая уж и невыполнимая затея. Я встала в самом начале этого пути, но встала же!

«Я это сделала! Сто благодарностей!» – похвасталась я.

«Сто пунктов – это разминка. Знаешь, что входит в обязательную программу?» – Виктор ошарашил новостями. Я-то думала, что отстрелялась!

«Обязательную программу?» – спросила с двояким чувством. И интересно, и пугающе.

«Да! Теперь каждый день записывай по пять пунктов: за что ты сегодня благодарна себе, пять пунктов благодарности окружающим, и пять желаний на сегодня».

«Пять желаний? Я столько не придумаю!»

«Даже мелких! Например, захотела зеленый чай с малиной, платье из рекламы. Но есть десять больших желаний, глобальных, к которым ты будешь идти. Запиши их на последней странице, а когда дневник кончится, отметь те, что уже сбылись. Вот увидишь, там будет что зачеркнуть!»

Пять благодарностей себе? Пять окружающим? Прямо сейчас?

Все еще на душевном подъеме оттого, что написала так быстро эти сто пунктов, достаточно легко нашла позитивное в сегодняшнем дне: и за хорошее настроение, и за терпение, с которым отвечала проблемному клиенту, и за смекалистость и быстрое заполнение этой сотни пунктов. Но самое главное было в последнем пункте благодарности другим:

«Я благодарю Виктору, что благодаря его идее с дневником я приехала на ужин к родителям в хорошем настроении и переосмыслив многое».

Так и есть. Сегодня я не ломала голову над маминым разговором, не нервничала от мыслей о предстоящей встрече, не прокручивала в голове разговор. И даже более того, я поняла, что мое мнение о родителях немного поменялось, как и отношение к ним. И это было удивительно!

***

– Сынок, куда мы так спешим? – мама села на заднее сидение, потому что всегда боялась ездить на переднем. Пристегнулась и обернулась в тревоге. – Я не хотела так рано уезжать из пансионата, у меня там еще много дней.

Забрать мать из этого места оказалось делом нелегким. Паспорт она по наивности отдала «администратору», хотя никто не имел права оставлять важный документ у себя. А еще ее милейшая соседка так же премило сообщала двоим охранником о каждом ее шаге.

Я наблюдал часа три перед тем, как представился шанс увезти мать. Лазейка, которую я сделал благодаря жадности ее подружки. Правда, пришлось прикинуться женатиком и попросить посидеть пару часов с ребенком, зато отправил женщину в соседний корпус, хорошенько проплатив услуги няня.

За три часа, что наблюдал за двумя мужчинами в ненавязчивой охране собственной матери понял, что Сазонов подошел к делу серьезно. Ввязываться в драку с ними нужно только в самом крайнем случае – подобраны хорошие бойцы, а не любители просидеть штаны и получить деньги только благодаря крупному телосложению шкафа.

А еще я задумался о деньгах, которые пытался впихнуть Андрей. Что-то тут нечисто. Огромная сумма денег даже для него. Можно было спокойно отделаться десятой частью. Зачем устраивать такой соблазн? Да еще и зелеными?

Только для того, чтобы жадность затмила глаза?

Вряд ли такой бизнесмен, как Сазонов стал бы разбрасываться такими деньгами даже для Дианы. Нет. Тут должно быть что-то иное.

Вытащил из кармана одну купюру, которую удалось осторожно достать из тугой стопки в кейсе и посмотрел на свет. Так и думал! Очень качественная подделка!

Хотел засадить меня и надолго? Судя по сумме – на всю жизнь, без возможности выйти.

Так сильно мешаю?

Или он специально взял такую баснословную сумму денег, чтобы я заподозрил неладное и обнаружил, что Андрей нацелился серьезно?

Я прокрутил момент в памяти, когда мне удалось вытащить купюру и понял, что Сазонов специально дал мне время для этого. Чтобы я понял, что подделка, чтобы осознал, насколько серьезен Андрей. Особенно на фоне похищения женщины.

Уверен, что если бы Сазонов хотел быстро упечь меня в тюрьму, то подослал бы ментов с подарком-подкидышем в виде белого порошка. И все – пару лет мне обеспечено. Легко и просто.

Сазонов серьезный противник. Но и я не собираюсь отступать. Сейчас спрячу мать, и вот тогда поиграем. Единственный человек, через которого на меня можно будет воздействовать – Диана. Но ее он не тронет, так что руки будут развязаны.

А еще нужно повидаться с одним товарищем… Виктор точно знает, где Диана…

***

Первым, кого я увидела в родительском доме, был отец. Он хмуро смотрел в планшет, сидя в кресле в гостиной, и не поднимал головы. Злится – знаю точно по сурово поджатым губам, по глубокой морщинке на лбу, по нервно раскачивающееся ноге, закинутой на другую.

– Привет, пап! – поздоровалась первой, зная, что чем дольше молчу, чем сильнее накаляется градус атмосферы в комнате.

Отец промолчал, но я видела – слышал прекрасно. Потер переносицу и протер пальцем у глаза, а я в шоке замерла. Плакал? Слеза? Не может быть…

Сделала два несмелых шага и окликнула:

– Па-а-а-п! – тихо, но этого хватило.

– Кхэм-кхэм, – откашлялся мужчина, а потом торопливо, словно боялся передумать, сказал: – Уходи, откуда пришла.

– Я пришла с вами поужинать, – раз уж набралась смелости переступит порог дома, не буду так легко уходить.

– С чего бы? Вспомнила, что у тебя есть семья? – папа положил планшет в сторону и поднял внимательный взгляд. Упрек – вот что колыхалось осадком на дне. А еще он смотрел так долго, будто не мог отвести взгляд. – Ты чего такая худая?