— И вы за спасение вашей жизни решили подарить мне Ламборгини? — Кивнула на знаменитый логотип с быком, — право, не стоило.

— Опять дерзите?

— Это всё обезболивающие, — беззаботно развела руками.

— Я уточнял у вашего лечащего врача, вам больше не дают обезболивающие.

— Он врёт.

Марк усмехнулся. Он предпочёл не садиться на то место, на котором до его появления находился Максим, босс просто уселся на кровать, заставив меня поджать ноги:

— Там телефон. Титановый корпус. Можете сбросить его с небоскреба, с ним ничего не случиться.

— Да ну? Прям с небоскрёба и не разобьётся?

— Нет, но вы не станете его бросать.

Я сидела, не зная, что и сказать. Дорогие подарки, а это был именно подарок, никак иначе, принимать не собиралась.

— Я не могу принять его, — наконец выдавила я со всей вежливостью.

— Давайте оставим это. «Могу — не могу», мы можем перекидываться этим мячом часами, но факт остаётся фактом: он ваш, можете делать с ним всё, что хотите. И ещё кое-что.

Архаров потянулся в нагрудный карман и достал почти разваливающийся клочок бумаги. Это было то самое послание Айрин от Костика, точнее, всё — что от него осталось.

— Вы меня раздели?! — Ахнула, сделав свои выводы.

— С ума сошли? Вас раздела медсестра. Если бы вас раздел я, вы бы это запомнили.

Опять воцарилось молчание. Я не совсем понимала, зачем Архаров пожаловал. Не о здоровье ведь справиться. Тогда просил бы, как я себя чувствую. А так, вогнал в краску и сидит, думая о своём.

— А у вас и вправду аллергия на шоколад?

— Нет, просто устал объяснять людям, что я его не люблю.

— Ну, значит, всё достанется мне, — кивнула на стопки коробок конфет.

Марк ещё посмущал некоторое время меня своим присутствием, а потом, бросив «выздоравливайте», ушёл. Честно говоря, выдохнула с неким облегчением.

С сомнением покосилась на пакет стоимостью, наверное, в Оку дяди Мойши, а то и дороже, но потом всё же сдалась под гнётом любопытства заглянула внутрь.

— Ну нифига ж себе! — Даже сонливость пропала.

Айрин была бы в восторге. А я вот — нет. Это слишком роскошно, слишком брутально, слишком выделяется, слишком… это просто — слишком.

— С возвращением! — В шесть утра спустя неделю меня радостно встречала моя же команда.

Над потолком реял плакат с криво-нарисованными от руки буквами. В центре ангара стоял стол с пластиковыми стаканчиками, пакетами с соками и тортом с изображённой на нём героиней из фильма «Звонок».

— Вот, вы гады, вы знаете? — Со смехом отвечала на кивки и объятия коллег.

Рёбра ещё ныли, но уже без той острой боли, которая заставляла морщиться от каждого резкого вздоха и чихания.

— Мне птичка напела, что ты видела, что именно хранится в том самом блокноте Костика.

— Секрет утерян. И я не видела, — прошипела в ответ.

— Ты ведь скажешь, что там?

— Ага, и Костик открутит мне голову. Я только с очередного больничного вернулась!

Казалось, повторяется то самое прекрасное утро, когда я «проставлялась» за первую зарплату, и жизнь в принципе возвращается в свою колею, будто ничего и не случилось.

Пока я не увидела Вилли…

Он стоял, как и прежде, переливаясь насыщенным обсидианом под светом ламп и выглядел вроде, как и всегда, только… Спереди капот был смят. Майбах производят с невероятно крепким кузовом, но от такой силы удара даже он не выдержал. Сдутые подушки безопасности так и не убрали, сейчас я смотрела на них и видела кровь. Нашу кровь.

С другой стороны машины элементы кузова были сняты и обсыпаны серым порошком.

— Снимали отпечатки пальцев, искали следы. Из-за огня удалось получить только частичный результат.

Михалыч с плохо скрываемым волнением всматривался мне в лицо.

— Так ничего и не нашли?

— Только ещё больше вопросов. Лот на Архарова опять появился на скрытом ресурсе. Опять был куплен. Наши люди отследили и другие торги, и везде есть заказ. Тот взрыв был больше похож на диверсию.

— То есть? Мы ведь слетели в реку. А машина Костика и вовсе перевернулась!

— Видимо, ваше падение в воду было просчётом. А Костик перевернулся из-за того, что колёса задней оси резко заблокировались как раз в момент взрыва.

Стояла, переваривая всё услышанное. Получается, совсем ничего?

— Но во всех случаях вывод можно сделать такой, что у кого-то, кто в этом замешан, есть доступ к нашим машинам. Автомеханик?

— Исключили, и всех наших прогнали, в том числе тебя.

— А Зиниада Александровна? От неё что-нибудь есть? Она ведь первая узнала о предстоящем нападении.

Михалыч вздохнул:

— Её Архаров на следующий же день отправил в загородный дом. Мы вызвали резерв, что её охраняли. На того якобы детектива тоже вышли.

— Почему якобы?

Слишком ярко это слово прозвучало. Михалыч стоял, глядя на Вилли, не говоря ни слова. Я уже подумала, что он не ответит, но он всё же ожил. И да, шеф был прав — что ни ответ, то больше вопросов. Я была права в своём предположении о детективе, он на самом деле оказался мошенником, но наводка, которую Мать Архарова получила была действительно стоящая?

Вопрос: как она попала к Зинаиде? Я тогда ошиблась, предположив, что он ездила на встречу с детективом. То есть, она тогда действительно выехала из дома в одиночку, но встретилась не с ним, а с его «помощником».

Илья, когда меня навещал в больнице, долго расспрашивал, как именно выглядел тот мужчина, который передал мне взрывчатку. Я попыталась описать как можно более подробно, но ничего выдающегося не обнаружилось. Обычный. Как и миллионы вокруг.

— Похожи как братья, не так ли? — Грустно усмехнулся Михалыч, — будто специально типаж один и тот же выбирали.

Да уж, с этим я была согласна. В руках были самые настоящие фотороботы. Обоих мужчин можно было описать одним и тем же словом: среднестатистический.

Весь день, пока я привычно ковырялась в машинах, бросая косые взгляды на Вилли и не решаясь к нему подходить, в голове крутилось всё то, что сказал Михалыч.

Подключили на поиск они всех. То есть, даже госорганы задействованы. Но результат у всех один — никаких следов. Этого человека вроде видели везде, а вроде — нигде. Все переведены в экстренный режим, будто Архаров может погибнуть, хотя он сам отказывается уходить в подполье.

Поехал бы с матерью в загородный дом, пока не найдут злоумышленников и всё не успокоится. Но нет же, мы же незаменимы.

Фыркнула про себя.

Михалыч поручил разобраться с Майбахом, как угодно, на моё усмотрение. Архаров на нём