Нет, этого не случилось.

– Я никогда не врала тебе, – холодно ответила я, интуитивно или даже инстинктивно чувствуя, что нужно защищаться кратко и четко. – Все очень просто, и не нужно придумывать лишнего. Костя приехал, потому что хотел устроить сестре сюрприз. Полагаю, он имел на это право. И он не должен спрашивать у нас с тобой разрешения.

– Значит, Костя… – Дима сделал еще один шаг. – Когда я увидел тебя впервые, я подумал: симпатичная девчонка и ни на кого не смотрит. Да ей и дела нет до мужчин! Я целый месяц наблюдал за тобой, и понял, что именно ты мне и нужна. Но я жестоко обманулся.

Слова больно резанули по сердцу, и память отбросила меня на полгода назад. Вот почему выбор пал на меня… Я не улыбалась направо и налево, и еще пришлось потрудиться, чтобы затащить меня на свидание. Да, именно такая девушка – идеальный вариант для отравленного ревностью человека.

На меня навалилась усталость – огромная, вселенская, но я расправила плечи и заглянула Диме в глаза. Мы никогда не признавались друг другу в любви, будто эта тайна пока не коснулась нас, но должна прийти с минуты на минуту. Должна. И мы ждем. Во всяком случае я чувствовала именно так. Но влюбленность парила в душе. Это когда хочется слышать голос, вместе ходить в кино, делиться радостями и горестями и даже спорить. И когда есть острая потребность заботиться, и слышать в ответ: «Спасибо, чтобы я без тебя делал»…

– Тебе нужно успокоиться, – ответила я. – Давай поговорим завтра.

Дима покачал головой и едко улыбнулся.

– Ты хотела, чтобы я увидел тебя с ним. Хотела причинить мне эту боль.

– Что?

– Ты специально попросила забрать тебя. И специально ворковала с братом Дашки около окна!

– Остановись, – резко произнесла я. – Костя показывал мне фотографии своего сына. Понимаешь? Маленького сына. И не приписывай мне того, чего не было.

– Не смей со мной так разговаривать. – Дима в секунду преодолел оставшееся между нами расстояние и замер. На его лбу выступили капельки пота, а на виске запульсировала вена. – Ты никто. Ясно? И скажи спасибо, что я обратил на тебя внимание.

Любому терпению приходит конец, да и невозможно непрерывно слушать оскорбления, оставаясь разумной и хладнокровной. Каждый нерв во мне уже дрожал, язык немел, душа просила спасенья. Еще никогда со мной не разговаривали подобным образом, и я не хотела бы к этому привыкать. Все книги мира по психологии отношений померкли, все абзацы, связанные с ревностью, потекли, как чернильные строки, попавшие под дождь, обида и отчаяние переплелись, требуя немедленного ответа.

– Лучше бы не обратил, – произнесла я, глядя в глаза Диме. – Я бы тогда не выслушивала сейчас эти гадости.

Его пальцы сжались в кулак, рука взметнулась вверх, и я поняла, что сейчас произойдет.

* * *

Петербург. Далекое прошлое…

За пять дней Оля извела Николая Степановича капризами, уже давно не случались такие перепады настроения. То не нравились платья, то Маша медлила с ответами на письма, то Соня раздражала молчанием, то прислуга казалась нерасторопной. Но к пятнице буря улеглась, и сборы на день рождения графини Платоновой Маргариты Ильиничны получили тихими и даже легкими.

Оля вела переписку с Машей и зачитывала Соне свои послания и ответы. Она намерено старалась не касаться персоны Александра, но иногда вставляла ловкие, на первый взгляд ничего не значащие строки: «Наверное, ты сейчас очень занята, когда в гости приезжает брат, то забот прибавляется…» или «Ты пишешь, что обязательно будешь у Маргариты Ильиничны, очень рада, надеюсь увидеть всю твою семью». Ответ, конечно, содержал утверждения, и Оля оставалась довольной. Она так же узнала, что Александр в основном занят обустройством дома бабушки и готовится к переезду.

Платонова Маргарита Ильинична всегда отличалась экстравагантностью и молодостью души. Получив солидное наследство после смерти брата, похоронив мужа, она приняла твердое решение весело провести остаток жизни и, верная данному слову, старалась ни в чем себе не отказывать.

В шестьдесят два года Маргарита Ильинична выглядела бодрой, и даже излишняя полнота и аллергия на весеннее цветение не заставляли ее воздерживаться от активного участие в званных вечерах. А уж летом, когда кашель и насморк отступали, она начинала с удовольствием приглашать к себе. Почти всегда спонтанно, кое-как организовав прием, что не мешало признавать ее ужины самыми вкусными и жизнерадостными.

День рождения графиня Платонова отмечала далеко не каждый год. «Я его отмечаю только тогда, когда душа просит подарков. И потом, мои дорогие, годы не прибавляются к вашему возрасту, если их настойчиво игнорировать».

Соня выбрала бледно голубое платье и белый ажурный пояс, волосы были подняты к макушке, но не стянуты туго, а уложены воздушно и ниспадали до плеч.

Выбор Оли пал на фиалковое платье из модной переливающейся ткани: плотной, но при этом необыкновенно мягкой. От лент она отказалась сразу, и светлые волосы украшали полоска накрахмаленного кружева и маленькая заколка-цветок в тон отделки на рукавах.

– У меня природный вкус, – подчеркнула она, крутясь возле зеркала. – И я точно похожа на греческую богиню.

Оглядев Соню с головы до ног, Оля поджала губы и ничего не сказала.

Николай Степанович не слишком жаловал Маргариту Ильиничну, по его мнению, женщина (особенно в возрасте) должна вести себя тише, да и одеваться желательно не столь вызывающе. Но он отдавал должное ее уму и, хоть с трудом, но все же признавал, что некоторые передовые идеи графини заслуживают внимания.

У Маргариты Ильиничны всегда собирались военные, и Николай Степанович заранее беспокоился о том, как выглядит мундир, и обязательно надевал его. «И почему я не вышла замуж за генерала?!» – частенько восклицала графиня, прижималась к Николаю Степановичу и троекратно целовало его в щеки. Он смущался и бормотал под нос нечто нечленораздельное. Но Соня однажды разобрала слова, и они вызвали улыбку: «Не хотел бы я с вами, Маргарита Ильинична, встретиться на поле боя».

После ужина Николай Степанович обычно уходил с друзьями в библиотеку, где традиционно был накрыт маленький стол с крепким алкоголем и закусками, а также лежали и ждали своего часа две колоды карт.

– Наконец-то, стариканы нас покинули, – объявила Маргарита Ильинична, глядя в спину удаляющимся военным, улыбнулась и принялась обмахиваться веером. – Друзья, не забывайте про шампанское, и да будут танцы!

Александр приехал одним из первых, однако до десяти часов он общался только с мужской частью приглашенных, а дамам дарил лишь дежурные улыбки. Это злило Олю, она все чаще кусала нижнюю губу