Адам Бременский ведет речь об исконном человеческом пороке чванства, спеси и высокомерного тщеславия, не выпускающего нас, грешных смертных, из своих когтей со времен праотца Адама. Ведь и сегодня многие из наших современников при виде вытянутых в коленях, мятых брюк или не вполне модной одежды склонны полагать, что их носители — ни на что не годные бездельники, неудачники-«лузеры» или, по крайней мере, чудаки.

Кроме дорогих мехов, источником «смертоносной отравы жажды роскоши», глубоко проникшей в души знатных северо-западных славян, были и другие предметы этой роскоши, пленявшие их взоры — благородные и цветные металлы, слоновая кость, полудрагоценные камни-самоцветы, художественное стекло и янтарь. В какой-то мере к числу возбудителей этого «вируса роскоши» относились, вероятно, также распространенные почти во всех землях, прилегающих к побережью Балтийского моря, гребни из оленьего рога. Во всяком случае, трудно представить, чтобы столь дорогие, нередко богато украшенные, предметы, использовались их изготовителями лишь для собственных потребностей, не становясь предметом вывоза. Как стремлением украсить себя, так и колдовским, магическим целям служили также отливаемые обычно из бронзы миниатюрные скульптурные божественные символы — амулеты-обереги или так называемые «карманные божки». У жителей Скандинавии особой популярностью пользовались миниатюрные литые изображения Мьёлльнира — молниеподобного (и притом явно напоминающего своим названием славянское слово «молния») молота бога-громовержца Тора (аналога славянского Перуна, а также балтского Перкунаса-Перконса), в славянских же землях — бронзовые коньки-лошадки и головы бородатых мужчин (или богов).

Зачастую бывает трудно установить, попадали ли украшения в чужие земли в качестве предметов экспорта, военной добычи или вместе со своими владельцами. Их характер экспортных товаров не подлежит сомнению лишь при обнаружении украшений в кладах, но в этом случае, закопанные в землю, они наверняка уже утратили свой характер украшений. Недостаточно знаний у нас и о других находках, также служивших в свое время удовлетворению тщеславия своих владелиц и их желания понравиться — благовонных эссенциях, мазях, притираниях, румянах и белилах. Находки косметических изделий в погребениях северо-западных славянок могут свидетельствовать об их попадании туда в результате торговых операций, ибо подобные вещества (или, как говорится в Библии — «масти») имелись не везде, служа предметом вывоза в области, в которых их не было.

В то же время, в местах вечного (или, во всяком случае — посмертного) упокоения мужчин были обнаружены предметы, уже тогда улучшавшие торговый баланс тех, кто предлагал их другим на продажу — предметы вооружения. Мечи, кольчуги, боевые топоры, ножи, наконечники копий и стрел явно относились к числу товаров, пользовавшихся у северо-западных славян повышенным спросом. Поэтому не представляются особо удивительными сообщения средневековых хронистов о многократных попытках франкских монархов запретить вывоз франкского оружия, прежде всего — мечей, но не только, в славянские земли. Благодаря своему отменному качеству, франкские мечи повсеместно снискали себе засуженную славу. Существовала столь разветвленная сеть контрабандной торговли этим «высокотехнологичным» оружием, что ее оказались не в состоянии пресечь неоднократные строжайшие запреты франкских королей и императоров (издававшиеся при Карле Великом и его преемниках в 779, 803, 805, 811 и 864 годах).

Враги северо-западных славян: Карл Великий верхом на коне с инсигниями «римского императора»

Капитулярий[87] императора Карла Великого 805 года запрещал франкским купцам, торгующим со славянами и обрами (уже упомянутыми выше аварами — потомками центральноазиатских воинственных кочевников жужаней, или же жуанжуанов, дошедших до Европы от границ далекого китайского Срединного государства и «примучивших», то есть подчинивших своей власти, славянское племя дулебов), продавать им франкское холодное оружие и защитное вооружение (в первую очередь — броню). Контроль за незаконным вывозом (а точнее говоря — невывозом!) франкского оружия осуществлялся посредством целой сети досмотровых станций, или постов — в Магдебурге, Регенсбурге, Эрфурте и других городах империи Карла Великого. Но это не помогало. Так, например, франкские мечи с торговой маркой-клеймом изготовившего их мастера-оружейника (или, скорее основанной им их оружейной мастерской, в которой эти мечи были выкованы) «Ульфберт» (Ulfberht) были обнаружены даже на Нижнем Днепре. Сообщение Ибрагима ибн Якуба о том, что конные воины славян-ободритов носят панцири (под которыми в описываемое время подразумевались либо кожаные или суконные рубахи с нашитыми на них металлическими чешуйками или пластинками, именуемые германцами, с давних времен, готским словом «бруния», а славянами — «броня», либо гораздо более сложные в изготовлении и потому более дорогие кольчуги), шлемы и вооружены хорошими мечами, несомненно, указывает (как и найденный в ходе раскопок на мысу Аркона датируемый IX веком сундук с товарами неизвестного купца) на широкие масштабы тогдашней международной торговли оружием. При исследовании содержимого этого сундука археологами были обнаружены, наряду с другими изделиями, железные наконечники стрел и фрагмент металла, сочтенный учеными обломкам пластины нагрудного панциря. Не подлежит сомнению факт принадлежности шлемов, кольчужной брони и мечей к наиболее дорогостоящим категориям товаров. Особенно высоко и повсеместно ценились мечи, выкованные кузнецами из Рейнской области. Часть их изделий попадало в славянское Поморье, вероятно, не напрямую, а «кружным путем», через скандинавских торговых посредников.

Печать Карла Великого как «возобновителя Римской имерии»

Кроме того, можно предполагать, что и такие предметы как железные бруски и слитки, цветные металлы, мельничные камни для жерновов, скандинавский жировик, или стеатит (минерал, из которого вырезались формы для отливки металлических изделий), необработанный янтарь и моржовые клыки (знаменитый «дорог рыбий зуб» древнерусских летописей и былин), наряду с другими, так сказать, более или менее «экзотическими» видами сырья иноземного происхождения, предназначенными для дальнейшей переработки, также были предметами торговли. В раннем городском поселении Менцлин на реке Пеене — то есть, на значительном удалении от побережья Балтийского моря — археологами были обнаружены следы целого раннесредневекового «рыбозавода» по переработке сельди, где в свое время формировались партии товара определенного размера и качества для дальнейшей отгрузки. В некоторых местностях покупатели приобретали такого рода товары в обмен на полуфабрикаты, или полупродукты. Так, одно время как в землях северо-западных славян, так и в Скандинавии, служили платежным средством слитки железа в форме ключей, топоров, лопат или ножей, которые невозможно было использовать для дальнейшей обработки и которые производились исключительно для целей меновой торговли. Кроме того, там, в связи с нехваткой серебра в областях, населенных северо-западными славянами, важным средством платежа служили так называемые полотняные, или льняные, деньги, о хождении которых на Руге-Рюгене сообщает в частности, Гельмольд из Босау, утверждая, что раны (ругияне) не имеют чеканенных денег в форме монет, поскольку на острове при совершении торговых сделок не принято оплачивать товар монетами, вместо которых покупатели расплатчиваются на рынке за все, что желают получить, льняными платками, или тканями (полотном). Такое платежное средство, об использовании которого ругиянами Гельмольд счел необходимым сообщить читателям как о диковинном, курьезном обычае, конечно, могло применяться в местной, но уж никак не в международной торговле. Как явствует из факта обнаружения многочисленных кладов, господствующим платежным средством в сфере международной торговли давно уже стали серебряные монеты. Стоимость этих монет определялась по их весу, и потому нередко монеты разрубались на части (как, кстати говоря, и серебряные украшения), если продавец не признавал другого средства платежа. Это «рубленое серебро»[88], или попросту говоря — эти «рубли», разрубленные или разрезанные на куски серебряные монеты, слитки или украшения, к примеру — гривны[89], имели широкое хождение в эпоху перехода к классовому обществу во всем скандинавско-славянском регионе Балтики. До возникновения централизованной государственной власти, способной обеспечить всеобщееи повсеместное признание, в качестве средства платежа, единой монеты, необходимой принадлежностью всякого купца были весы для взвешивания серебра. Клещи, щипцы и ножи превращали монеты и ювелирные изделия в необходимую в том или ином случае «мелочь» — мелкую разменную «монету».