Во-первых, я никогда не слышала от него таких слов, а во-вторых…

— Рома? Что ты здесь…

— Угадай, блядь, что я здесь делаю! — он раскинул руки в стороны, а взгляд дикий, яростный. Сам всколоченный весь, небритый.

Рука Вадима соскользнула с моей, а я прикусила губу, осознав, как на самом деле всё сейчас выглядело. Всхлипнув, бросилась к Ромке и повисла на нём, обхватив шею руками. От него пахло алкоголем и несвежей одеждой, а я тихо заревела, уткнувшись в грудь своего мужчины.

Державин меня не обнимал. Даже рук не поднял. И это было больнее всего. Горше сорванной свадьбы. Ведь я выбрала его, а он, похоже, не очень-то и рад меня видеть.

— Ром… Не молчи. Я не виновата, правда. Слышишь? — оторвавшись от него, заглянула в глаза, но Рома неотрывно смотрел на Влада и, кажется, мысленно уже его убил.

— Да, Лиля. Я в курсе. Не виноватая ты, он сам пришёл, — наконец перевёл на меня взгляд, но лучше бы этого не делал. Там столько боли, гнева, непонимания… Я сама не понимала, что происходит и когда закончится весь этот цирк, плавно переходящий в театр абсурда. — Только нахрена ты села к нему в машину, когда он пришёл, а? И чем ты занималась с ним тут почти сутки?

От таких подозрений стало обидно и я отступила на шаг.

— Ты серьёзно? Считаешь, что я такая? Тогда скажи, где же был ты? Опять пил с какими-то девками, а потом проснулся в кустах? В то время, пока я тебя ждала! Раз ты так легко нашёл меня, то почему не пришёл раньше? Меня, между прочим, здесь насильно держали! — глаза защипало от слёз и я прикусила губу до боли, лишь бы не разреветься.

— Мне позвонил твой отец. Чтобы приехал и забрал тебя. Но ты так и не ответила на мои вопросы.

— Что? То есть, ты даже не искал меня? Совсем?

Рома устало вздохнул, потёр пальцами уставшие глаза.

— Я искал, Лиль. Искал. А теперь иди в машину. Дома договорим. Сейчас у меня пару вопросов к твоему похитителю, — и миновав меня, двинулся на Вадима.

— Пойдём, мелкая, не зли его сейчас, — Тим взял меня под руку и повёл к машине Державина, а я не стала сопротивляться, чтобы не усложнять и без того непростую ситуацию. Знала, что Вадим получит сполна, но даже не подумала вставать на его защиту. Я слишком долго была для всех доброй и милой. Никогда не говорила «нет», всегда старалась быть покладистой и милой со всеми и вот чем обернулась моя простота. Хватит. Больше я никому не позволю помыкать мной.

*****

Вечер того же дня:

— Ром? Ты ужинать будешь? — он молчал, а я не знала с какого боку подступиться. Всё же моя вина в том, что свадьба не состоялась, тоже немаленькая. — Я тут гуся запекла… С яблоками. Ты же любишь…

Он сидел у телевизора, бездумно переключал каналы и злился… Это было видно по играющим скулам и сосредоточенному взгляду, несмотря на то, что по телевизору шла реклама памперсов.

— Не молчи, пожалуйста… Мне так плохо от того, что произошло. Ты злишься, я понимаю. Но я правда не желала нам такого… Я так хотела за тебя замуж. И хочу. Очень, Ром, — присела рядом, осторожно коснулась его руки. — Я не хотела, чтобы этот день кто-нибудь испортил. А Вадим тогда появился в ЗАГСе и я струсила. Испугалась, что ты разозлишься, ну и пошла к нему.

Он отшвырнул пульт, вскочил на ноги и отошёл к окну. Так, словно находиться со мной рядом ему неприятно. И снова больно резануло в районе сердца.

— Так, значит, это я виноват во всём? Или дело в том, что ты мне не доверяешь? Ты думала, я испорчу собственную свадьбу? Ту самую свадьбу, о которой бредил столько месяцев? — повернулся, достал из пачки сигарету и прикурил. Глубоко затянулся и, запрокинув голову вверх, выпустил густое облако дыма, а я подумала, что курить вредно, а он много курит… Весь вечер дымит.

— Не кури, Ром…

— Беспокоишься о моём здоровье? А когда сбегала к своему Вадику, не задумывалась?

Опустив взгляд в пол, выдохнула. Да, я виновата. Виновата во всём. Но как теперь всё обратить взад?

— Если хочешь знать, я выбрала тебя. Отец сказал выбирать между ними и тобой… И я выбрала тебя, — прошептала, давясь слезами, а Рома вдруг быстро подошёл ко мне, схватил за подбородок и приподнял голову, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Меня выбрала, говоришь? Тогда раздевайся.

Она открыла рот, изумлённо захлопала глазами, а у меня, что довольно странно, даже совесть не взыграла.

— Нет, Ром… Не надо… Не так. Прошу тебя. Мы же хотели… — заставил её замолчать, приложив палец к губам.

— Либо раздевайся, либо уходи. Я тебе не пацан, Лиль. Я хочу тебя всю. А для утки с яблоками могу найти повара.

— Гуся…

— Что?

— Гусь с яблоками…

— Да мне хоть индюк в абрикосах, — рванул её на себя. — Хочу тебя!

А ещё пиздец как хочу верить ей, но… Блядство. После Загса не верится что-то. А что, если трогал её этот щенок сопливый? Что, если дурачит она меня и он не только трогал? И хоть сердце чувствует — не могла она, Лялька моя, умом понимаю, что очень даже могла.

Кто знает, чем они там с этим уродцем занимались. Даже если она не хотела, он мог… Нет. Об этом думать совершенно не хотелось. Она бы сказала мне. Конечно же, сказала бы. А если испугалась?

— Ром…

— Лиля, не надо вот этого всего. Я устал слушать твои отмазки. Я женюсь на тебе. Не за тем столько ждал и терпел, чтобы бросить. Но я хочу знать, что и ты готова пойти на жертвы ради меня.

Лялька занервничала, опустила взгляд, а я больше не мог понять о чём она думает. Но в следующий момент удивила, когда начала расстёгивать пуговки своей кофточки. Сглотнув, уставился на её розовый бюстгальтер и по-девичьи нежную кожу упругих грудей.

Лиля взялась за шнуровку брюк, но занервничала, запуталась и тихо выругалась. Смешная. И хорошенькая… До одурения просто.

— Тихо, не торопись. Давай помогу, — подхватив её на руки, понёс в спальню, а Лиля прильнула к моей груди так, словно искала защиты у меня от меня же.

Уложив Ляльку на кровать, принялся развязывать гребаный шнурок, но он никак не поддавался и подозреваю, это от того, что у меня дрожали руки. Когда винтовку держал не тряслись, когда товарищей раненных таскал, ни разу не дрогнули, а тут… Как пацан прыщавый, впервые увидевший женщину.

Кое-как стащил с неё штаны и, подмяв Ляльку под себя, накрыл её губы своими. Я и раньше касался её тела и каждый раз, как сумасшествие какое-то. Словно в кипяток меня окунают, так обжигает. Но сейчас всё как-то по-другому. Наверное просто раньше я ограничивал себя, заранее обозначал границу, дальше которой не заходил. А теперь я осознаю, что эта девочка моя. Целиком и полностью. Моя. И от этого рвёт крышу.

Спустился с поцелуями ниже, расстегнул застёжку лифчика и, накрыв нежно-розовый сосок губами, заурчал от удовольствия. Это стоило долгих месяцев воздержания. Чтобы сейчас ощутить этот сумасшедший кайф, от которого по телу дрожь, словно занимаюсь сексом впервые.