— Выкуп за тебя просить буду, — расплылся в довольной ухмылочке и надавил на педаль газа.

Сутки спустя, утро:

От похмелья трещала башка, а какой-то самоубийца трезвонил в дверь, как ошалелый. Пошатываясь, шёл к нему, чтобы свернуть сволочи шею, но как же я охренел, когда увидел на пороге Лилькиного папашку. А тот долго раздумывать о причине своего прихода не стал, тут же вцепился в меня клещём.

— Где она?! Где моя дочь, ты, ублюдок?!

Сжав руками его запястья, отшвырнул старика назад и уже сам двинулся на него.

— Вы о чём, папаша? Что за представление с утра пораньше?

— Лилька где?! Почему не предупредила, что к тебе сбежит?! Или мы, быть может, уже ничего не значим для неё?! Позови её! — я бы подумал, что это какая-то очередная его многоходовочка, но у старого гада глаза лезли аж на лоб, а руки тряслись, словно в припадке. Что-то действительно не то.

— У меня её нет, — и от догадки, что Лилька сейчас с другим, сжимается всё нутро. Сколько бы я не внушал себе, что всё кончено, ревность изнутри жжёт раскалёнными углями. — Вы лучше к Вадику вашему сходите. Небось отбился от рук подопечный, — я бы и сам сходил. Голову ему оторвал бы. Только это уже не моё дело.

— Ты-ы-ы-ы! — оскалившись, старый снова бросился на меня и опять отлетел к двери.

— Не заставляйте меня бить вам морду. Я до сих пор не сделал этого только из-за вашей дочери. Но между нами всё кончено. Её здесь нет и быть не может. Ищите в другом месте. Всего доброго, — кивнул ему на дверь, а старик вдруг, прислонился к стене, взялся за голову.

— Я потерял уже одну дочь… И как идиот оттолкнул от себя вторую. Я растил её в строгости, чтобы не пошла по следам своей сестры, чтобы не погибла в притоне… Ограничивал во всём, следил за каждым её шагом… Я думал, так смогу уберечь мою малышку. Она же одна у нас осталась, — и затрясся от плача.

Честно говоря, он не вызывал во мне жалости, хоть рыдающий бывалый мужик то ещё зрелище. Но новость о том, что у Лильки была сестра, которая погибла в притоне многое объясняла. Однако, даже это не оправдывало действий папаши. А ещё больно резанула похмельную голову мысль о том, что Лиля мне не рассказывала о сестре. То есть, не доверяла или не считала меня настолько близким, чтобы поделиться своей болью? Честно говоря, чем дальше, тем меньше я понимаю эту сумасшедшую семейку.

— Ладно, от меня чего хотите? У меня, как вы успели заметить, её не было. Позвоните друзьям, Вадику этому, родственникам, в конце концов. Только не врывайтесь к ним, как ко мне, а то как знать, на кого нарветесь.

— Я звонил, ходил… Всю ночь её искал. Никто не видел Лилю уже больше недели. А вчера ей кто-то позвонил. Мы с матерью думали, к тебе побежала. Радостная такая была… Разоделась, причёску сделала. Я не хотел её отпускать, но мать настояла и вот… Не вернулась, телефон отключила. Я в полицию ходил, но они не принимают заявление, говорят рано, — по мере того, как старик говорил, моё сердце опускалось всё ниже, а в груди образовывался вакуум.

Можно, конечно, предположить, что Лилька встретила кого-то ещё, увлеклась и побежала к нему с ночевкой, но как-то слабо верилось. Лялька ветреная, зелёная и не всегда обдумывает свои поступки, но блядства в ней нет. Она романтику любит, принципами своими дурацкими живёт и из койки в койку прыгать не станет.

— Телефон, говорите, отключила?

Также имеет место быть вариант, что Лилю достали её долбанутые на всю голову родители и она сбежала, но тогда возникает вопрос, на какие шиши? Ведь карту, которую я ей дал, она оставила у меня.

— Отключила, — старик кивнул, уставился куда-то мимо меня. — Ты же криминальным журналистом был? Говорят, вы лучше ментов расследуете такие дела? Помоги мне её найти.

Разумеется, отказать ему не смог. Не из-за того, что передо мной стоял убитый горем родитель. Насрать, честно говоря, на этого упыря. Ради Ляльки. Я не смогу жить дальше, если с ней что-то произойдет. О том, что уже могло случиться, думать не хотелось. Но быть готовым нужно… Я часто вспоминаю тот день, когда увидел её впервые. У меня же крышу тогда снесло… И тот факт, что она могла так же понравиться кому-то другому неоспорим. И кто знает, возможно тот другой не отличается терпением. А может и вовсе маньячила какой-нибудь. Женщины умеют вскружить голову даже здоровому мужику, что уже говорить, о всяких уродах.

— Для начала нужно пробить номер, с которого ей звонили. Поедем к моему знакомому, он всё сделает.

*****

— Что случилось, Ромео? Ты часы потерял? Восемь утра, блин! — Аверин сонно потирал глаза, а из-за его спины настороженно выглядывала какая-то девица в простыни.

— Провожай даму, поговорить надо! — толкнул засранца обратно в квартиру, с трудом сдерживаясь, чтобы не разбить ему харю прямо на пороге. Для этого ещё будет время.

Я ожидал всего, что угодно и даже хуже, но не того, что тем самым загадочным абонентом окажется мой друг. Осталось узнать, в какую игру он играет и куда подевалась Лиля.

Пока Тимур выпроваживал девицу, прошёлся по квартире, пробежался вокруг взглядом. Всё, как обычно, ничего странного. Лили здесь точно не было, учитывая, что Тимур был с бабой.

— Ну, и что за важное дело, что ты меня с постели содрал ни свет… — договорить ему не дал, впечатав Тимура в стену и сжав ему глотку.

— Где Лилька?

Ожидал, что Аверин сейчас начнёт отмазываться и, возможно даже, его история окажется правдивой, но гадёныш лишь ухмыльнулся.

— Похитили твою Джульетту, Ромео. Я похитил. Думал, правда, вас с её папашей немного помариновать, но ты молодец, быстро разобрался. Эх, учиться мне ещё и учиться.

Непонимающе пялясь на Тима, пытался понять, что происходит. Я сейчас с другом разговариваю или уже нет?

— Что за хуйня, Тим? Объясни мне, а то, клянусь тебе, грохну. За неё даже тебя не прощу.

— Вот так и теряют друзей, — вздохнул Аверин, оторвал от своего горла мою руку. — Да пусти, вцепился, — прошёл к шкафу, достал футболку и штаны.

— Объясни, на хрена? Где она сейчас?

Накинув футболку, принялся натягивать штаны.

— А сколько можно себя мучить, Ром? Ты хоть понимаешь, что катишься в пропасть? Вы с её папаней развязали кровавую войну и ты похерил свою жизнь. Я не могу спокойно наблюдать за тем, как ты корчишь из себя страдальца. Ты говоришь, за мелкую грохнешь? А я за тебя! — он налил полстакана виски и залпом осушил его. С шумом поставил на стол, повернулся ко мне. — Бухать, трахать девок и просыпаться в самых неожиданных местах — моя прерогатива. А ты, Державин — мозг и здравомыслие нашей небольшой компашки. Понимаешь меня?

Понимал. Я сам жутко устал от всей этой хрени. Только как вернуть свою жизнь не знал.

— Ладно, Купидон доморощенный. Так и быть, не буду тебе бить морду. Пока. Говори, где она? Там родители волнуются, скоро на тебя заяву накатают.