— Тим? Привет…

— Привет, мелочь! Как твоё ничего? — как обычно, с улыбкой, сквозящей в голосе.

— Да так… А ты как? — безумно хотелось спросить, как Державин, но пыталась соблюсти правила приличия.

— Я-то замечательно. А вот Ромео наш не очень, — словно прочёл мои мысли.

— Что с ним? — непроизвольно сжала трубку сильнее.

— А ты как думаешь? Он по тебе тоскует, Лиль. Говорит, не выдержит больше без своей Ляльки. В общем, просил передать тебе, что подъедет к набережной часиков в семь. Придёшь?

Задохнувшись от радости я быстро закивала, а потом, сообразив, что Тимур не видит меня, выдохнула:

— Да! Я буду там! Но… Почему он сам не позвонил?

— Ну… — Аверин на мгновение задумался. — Ты же знаешь своего Ромео. Дурачится, девственника из себя строит. Всё, как обычно.

Улыбнулась и на сердце вдруг стало легче, теплее.

— Я очень рада слышать тебя, Тим.

— Да не вопрос, мелочь! Хочешь, я буду звонить тебе по пять раз на дню? До еды, после и вместо?

Засмеялась, закрыв лицо ладонью, а глаза вдруг защипало от слёз. Неужели простил? Решил помириться? Я очень на это надеялась.

— Куда собралась? — скрестив руки на груди, отец наблюдал, как я надеваю туфли.

— Прогуляюсь, — буркнула не глядя на него.

— Так ты для прогулки расфуфырилась, как…

— Жора! Перестань. Пусть пойдёт, развеется. Видишь, на ней лица нет, — мама неожиданно встала на мою защиту, чего я никак не ожидала. Она вообще редко перечит отцу, а уж в таком тоне, так и вовсе никогда.

Он сам удивился. Растерянно уставился на мать, плотно сжал губы, а я тихо выдохнула. Сейчас начнётся…

— Жора… — мама, видимо, осознала свою ошибку, снизила тон. — Она же не маленькая, сам говоришь. Пусть развеется с друзьями, в кафе сходят, в кино. Ты посмотри на что она стала похожа в четырёх стенах. Увядает же цветочек.

Отец изумлённо пялился то неё, то на меня, а я открыла от изумления рот. Чтобы мама добровольно нарывалась на ругань с папой, да ещё и из-за моих «капризов»… Это что-то новенькое.

— Ну что ты молчишь, зыркаешь недовольно? Разве вы сами не устали от этой глупой войны? Она-то ладно, молодая, максимализм прёт из всех щелей, а ты? — в глазах мамы заблестели слёзы и мне вдруг стало её жаль… Это же сколько в ней накопилось всего этого дерьма, что впервые за долгие годы решилась возразить нашему тирану. — Я воспитывала её правильно, учила уважать своих родителей и всегда заставляла считаться с твоим мнением. Но теперь… Жора, я не могу больше видеть, как вы превращаетесь во врагов. И знаешь… Если это не изменится, то я просто уйду.

Вот это новости! Мама готова уйти от отца только потому, что он отравляет мне жизнь? Очень… Неожиданно.

— Да делайте вы, что хотите! — рявкнул на неё отец и, спасаясь бегством, скрылся за дверью кухни. Во дела… Мама отчитывает папу, а тот убегает с поля брани. Мир перевернулся с ног на голову, не иначе.

— Спасибо, мам… — протянула настороженно, а родительница вдруг улыбнулась, выдохнула с невероятным облегчением, словно сейчас сбросила с себя тяжелый груз, который тащила на себе всю жизнь.

— Мне давно стоило это сказать. Ах, — махнула рукой. — Не обращай внимания. Иди к своему Роме, вам нужно увидеться, — отвернулась, утирая слезу, скатившуюся по щеке до подбородка, а я вдруг улыбнулась. Отчего-то внутри стало так тепло и хорошо, что захотелось петь.

Вот мама уже поняла и признала свои ошибки, а там Ромка меня ждёт. А папа… С папой всё очень сложно, остаётся лишь надеяться, что когда-нибудь он примет правильное решение и не станет больше рушить мою жизнь.

*****

Кусая губы и нервничая, как во время первого свидания, я прохаживалась по набережной. Почему-то боялась, что Державин передумает и не придёт. Мне бы просто увидеть его, убедиться, что он в порядке… хотя, если честно, хотелось, чтобы не находил себе места без меня. Чтобы маялся, как маюсь я. И много чего ещё хотелось… Например, больше никогда не возвращаться в родной дом. Нет, я, конечно, люблю своих родителей, но не могу простить папу так скоро. Не после всего.

И всё же какая-то тихая, немного радостная тоска разъедала сердце, когда вспоминала выпад мамы. Для неё это целый подвиг — возразить отцу. И дался он ей очень и очень непросто. Мне ли не знать, каково это… Переходить на «другую сторону». Туда, где тебя не поймут, осудят, лишат мечты и безжалостно оборвут крылья. Шмякнет о землю ледяная реальность и тебе станет легче, да, но боль от непонимания родного человека никуда не денется. Она будет расти, множиться и однажды достигнет такого размера, что не удержать больше в себе. А выплеснувшись, эта боль утопит всех в агонии. Я ведь столько времени молчала о Свете. Старательно пыталась забыть сестру и её имя и только теперь осознала, насколько глупо это было. Вот и родителям не удалось.

Когда на повороте показалась машина Тимура, я вздрогнула. Неужели и правда передумал? Пошутил надо мной? Поиздевался? Бред. Мой Державин не такой.

Но когда Тимур припарковал автомобиль и направился ко мне, забеспокоилась. Он был один. Похоже, действительно что-то не так.

— Привет, мелочь? Где объятия, где поцелуи? — раскинул руки в стороны, предлагая мне свои объятия, а я застыла на месте, теряясь в нехороших догадках.

— Привет, — нашла в себе силы улыбнуться, подставила щёку для поцелуя. — Что-то случилось? Где Рома? Ты же сказал, он хочет увидеться…

Аверин поджал губы, отстранился и спрятал взгляд, что послужило поводом для новой порции переживаний.

— Тут такое дело, Цветок… В общем, поговорить нам надо. Пойдём в машину, холодно тут, жесть, — приобняв меня за талию, увлёк за собой, и не осталось ничего другого, кроме как пойти с ним.

В груди поселилось нехорошее предчувствие и начало жечь раскалённым прутом. Неужели что-то с Ромой случилось? Опять куда-то угодил? Попал в аварию, упился с горя? Что?!

— Тим…

— Не боись, Лилёк. Всё хорошо. Ну, сравнительно. Я лично ваши брачные игры не назвал бы забавными, но и не трагично. Вот у меня утром кошмар был. Представляешь, просыпаюсь с какой-то огромной бабищей и она мне: «Доброе утро, зайка. Кофе хочешь или снова секс?» Прикинь? Я впервые в жизни оделся за десять секунд. В армии так быстро в штаны не запрыгивал, — Аверин явно заговаривал мне зубы и от этого не становилось спокойней ни на грамм.

Открыв дверь своей иномарки, запустил меня внутрь, обошёл машину и плюхнулся сам. Повернул ключ в замке зажигания и подмигнул.

— Что ты делаешь? — бросила на Тима удивлённый взгляд, а он аккуратно вырулил с парковки.

— Похищаю тебя, — равнодушно пожал плечами, скучающе зевнул.

— Чего? Похищаешь? Зачем?