Мы с Табитой, когда Луиза приходила к нам, чтобы поиграть с Сэмми и Стефани, всегда старались дать ей с собой какой-нибудь еды. Мадам и месье Дега были уже слишком стары, чтобы обряжаться со скотиной, а потому они кормились только тем, что было выращено на их огороде. И потому все трое были худы и бледны.

Когда Стефани произнесла свои слова, я рассердилась на себя. И как я могла не подумать про них? Я должна была отнести им мяса и пирогов, чтобы они хотя бы в праздничную ночь почувствовали себя сытыми.

И при одной мысли о том, что они сейчас уже легли спать на голодный желудок, а меленькая девочка так и не поймет сегодня, что такое праздник, мне стало дурно. И еда, которая лежала в моей тарелке, уже не казалась вкусной.

Я поднялась из-за стола.

— Сиди, Лора! — остановил меня Ален. — Я сам схожу до мадам и месте Дега. Вы разрешите мне привести их сюда?

— Конечно, дорогой! — Табита уже тоже чуть не плакала.

И всё то время, что он ходил, веселье за нашим столом так и не возобновилось.

Но вот, наконец, ступеньки на крыльце заскрипели, и в дом вместе с морозным воздухом вошли гости.

Они чувствовали себя смущенными и сели за наш стол с большой робостью. А маленькую Лу Аллен и вовсе принес на руках. Оказалось, что девочка уже спала, когда он пришел в их дом.

— У них ужасно холодно, Лора, — шепнул мне Ален на ухо. — У них совсем нет дров.

Это было ужасно. Я не знала, что с этим можно было сделать, но решила, что хотя бы на эту ночь мы оставим их спать у себя. А днем мы непременно что-нибудь придумаем. Пока же следовало их хотя бы накормить.

На тарелку каждому я положила по небольшому кусочку еще горячего мяса (если они голодали уже не один день, то им не следовало сразу есть много жирного) и намазанного паштетом хлеба. А когда я увидела, как тряслась протянутая за хлебом рука месье Дега, я отвернулась, чтобы не расплакаться снова. На лицах у обоих стариков были слёзы.

И только маленькая Луиза, окончательно проснувшись, просто радовалась тому, что ей дали сладкий пирог и леденец.

А в полночь мы дружно спели праздничную песню и вышли на улицу, чтобы полюбоваться звёздами.

Глава 38. Герцог Клермон

Новый год в стенах Эрдена оказался куда менее насыщенным событиями, чем в Валье-де-Браво. Тут не было ни балов-маскарадов, ни фейерверков, ни ярмарок. А весь праздничный ужин свелся к запеченной с яблоками утке и сладкому творожному пирогу. А моими сотрапезниками оказались начальник гарнизона замка граф Бланшар и да пара офицеров, служивших под его началом.

Впрочем, я не был любителем шумных компаний, а спокойной беседы за столом было мне вполне достаточно. И когда офицеры, торопясь поздравить с праздником своих близких, откланялись и удалились, я тоже не был огорчен. Более того, это давало мне возможность обсудить сложившуюся ситуацию с моим главным охранником, который когда-то был лучшим другом моего отца.

— Надеюсь, наши скромные провинциальные развлечения не слишком вас разочаровали? — поинтересовался его сиятельство, когда за столом мы остались одни. — Я слышал, ваша светлость, что вы, в отличие от вашего папеньки, предпочитаете провинции столицу.

— Боюсь, господин граф, — усмехнулся я в ответ, — что хочу я этого или не хочу, но мне придется изменить мои предпочтения. Даже если я буду оправдан и не попаду в тюрьму, полагаю, что его величество не будет в ближайшее время рад привечать меня в Валье-де-Браво.

— Разумеется, вас оправдают, Бернард, — заявил мой собеседник без тени сомнений. На правах друга моего отца он часто обращался ко мне просто по имени. — А что касается запрета на посещение столицы, то это может оказаться даже к лучшему. У вас чудесное поместье, где я сам бывал много раз, и если вы станете уделять ему больше времени, то это непременно принесет свои плоды. К тому же, я слышал, вы собираетесь жениться. И разве не надлежит малышам семьи Клермонов появляться на свет в родовом имении?

Он всегда относился ко мне как к родному сыну и сейчас искренне сожалел, что я попал в замок Эрден под его присмотр. Едва я приехал сюда, он заявил, что предпочел бы встретиться со мной в другом месте. Но он был рад, что его положение может сделать мое пребывание здесь хотя бы чуточку более приятным. И я был ему за это благодарен.

Но когда он заговорил о моей возможной женитьбе, я покачал головой. Я успел достаточно хорошо узнать Жасмин, чтобы понять, что она не из тех, кто захочет довольствоваться ролью жены попавшего в опалу герцога. Она красива, молода, а ее отец может дать за ней хорошее приданое — так с чего бы ей обрекать себя таким браком на пребывание в глуши?

— Уверен, моя невеста захочет найти себе партию получше, — я заявил это безо всякого смущения.

Я вовсе не пытался делать вид, что мы с Жасмин безумно любим друг друга. К чему скрывать, что и ею, и мной двигал, прежде всего, расчет? И раз ее расчет не оправдался, то наверняка она захочет всё переиграть.

— Что ты такое говоришь, мой мальчик? — приняв бокал горячительного напитка, граф Бланшар вдруг вспомнил, что всегда прежде обращался ко мне на «ты». — Вы помолвлены, а значит, ей надлежит разделить с тобой твою судьбу, какой бы она ни была. И не вздумай играть в благородство и первым освобождать свою невесту от данного ею слова! — строго предостерег он и стукнул кулаком по столу. — Сейчас это не в твоих интересах!

— Не в моих интересах? — удивился я. — О чем вы говорите, дорогой граф?

Он придвинулся ко мне ближе и понизил голос:

— Думал ли ты, мой мальчик, что будет, если подлинность письма твоего предка будет доказана Третейским судом?

Я посмотрел на него с удивлением. Конечно, я думал об этом, и не один раз.

— Неужели вы думаете, что провинция Деланж будет передана Терезии???

Он раздраженно взмахнул рукой.

— Разумеется, нет, мой мальчик! Неужели ты думаешь, что на основе какого-то старого письма будет приниматься столь важное решение? Тем более, что в письме,