бы то ни было, но и его эксперименты не увенчались успехом. Как думаете, с чем это связано?

Что это было? Хаген вел себя как ни в чем не бывало, яхта была в порядке, остальные вообще выглядели так, словно ничего не произошло.

— При переносе теряется что-то неопределенное, но крайне важное? — спросил Юрий и развел руками. — У меня нет других объяснений. Ни у меня, ни у других коллег, которые бьются над проблемой.

И в этот момент история пошла по-другому. Майк Хаген не стал говорить, что ответ на этот вопрос содержался в книге, написанной Филом до изъятия ваалфорами…

Так-так! Получается, упоминанием либо книги Фила, либо ваалфоров Хаген запустил что-то, из-за чего яхту атаковали, но сокрытие этой информации отменило то развитие будущего и вернуло все в момент развилки. Так работало мое Божественное озарение, и, вероятно, Хаген владеет чем-то подобным. Да, он рассказывал нам о симуляциях, которые позволяют ему прожить все варианты будущего, но я отказывался верить, что нахожусь в симуляции. Да и невозможно такое…

Но почему я помню то, что было после развилки? Почему остальные не помнят? Странно, но очередная загадка и пережитый ужас неминуемой смерти, которые я мог бы списать и на свой переутомленный разум, и на галлюцинации, и на то, что Майк или его способность обратила время вспять, помогли мне окончательно успокоиться. Я отбросил все эмоции, рефлексии, связанные с моим несогласием с поступками отцов-основателей, выкинул прочь обиды, что меня втянули в герои и спасители мира без моего позволения.

«Можно подумать, Алекс, ты бы согласился, если бы тебя спросили», — ехидно заметил живущий во мне Скиф, и я с некоторой теплотой подумал о Томоши-Гиросе, и о Уэсли-Большом-Мать-его-По, и, конечно, обо всех моих друзьях и соратниках, которыми я обзавелся в обоих мирах благодаря этому.

Мысли, такие длинные на бумаге, пронеслись одним пакетом в доли секунды, и я бережно отложил те, что заставили меня внутренне улыбнуться и согреться, а глазами и ушами вернулся в реальность, в которой Иен, слушавший Серебрянского с огромным интересом, спросил:

— А что вы сами думаете, Юрий?

— Такое ощущение, что мы — это не только разум и тело, а что-то еще. Например, душа. Говорят, что при копировании или переносе разума душа остается в теле. В случае с полным переносом сознания гибнет и потерявший сознание оригинал, и ставший бездушным разум.

— То есть, вы считаете, что душа существует? — спросил Иен.

— Как бы то ни было, существование души не доказано, несмотря на множество попыток это сделать, — осторожно ответил Серебрянский, искоса глянув на Хагена. — Но я уверен, что неведомый элемент, теряющийся при переносе, и есть душа.

— Душа существует, — сказал Майк. — Однако сразу скажу, что у меня нет никаких доказательств, кроме того, что когда-то мне было открыто.

В этот момент он посмотрел на меня, и я понял: он знает, что и я теперь в курсе, что упоминать книгу Фила и ваалфоров нельзя, это привлекает их внимание и может привести к катастрофе.

— Знаю точно — в нас есть то, что можно назвать душой, — убежденно сказал он. — Именно она защищает сознание от копирования. Божественная сила, природа или какие-то древнейшие сверхсущности заложили это в нашу… я даже не могу сказать, что речь о ДНК, скорее — в то, что составляет суть любого живого существа.

— Зачем она… они это сделали? — спросил Октиус.

— Наверное затем, чтобы каждый разумный был уникален, — невозмутимо ответил Хаген. — Чтобы те, кто подмял под себя множество ресурсов, не смогли поступать безнаказанно бесконтрольно, не задумываясь о последствиях поступков, и бесконечно долго, вечно, если на то пошло. Представьте Джошуа Галлахера с его ресурсами и влиянием, знающего, что будет жить вечно, потому что под рукой всегда сотня готовых молодых клонов, а смерть нивелируется мгновенным переносом сознания в другое тело. Такому Галлахеру и смертная казнь была бы нестрашна, ведь так? Представьте, что и остальные аристо пошли тем же путем, чтобы добиться еще большего влияния. К чему это приведет?

— К тому, что среди нас появятся полубоги-небожители, — мрачно проворчал Иен. — Боги Галлахеры, для которых все мы будем незначительнее пылинки на подошве.

— Именно, — сказал Хаген. — Но теперь мы точно знаем: это невозможно. Личность, сознание, душа — называйте как хотите, но эта сущность уникальна и может существовать только в одном экземпляре.

— Но подождите, Майк… — пробормотал Серебрянский. — Получается, вы все это время знали? Знали и молчали, хотя видели, сколько сил и труда я вложил в поиски решения… Сколько неудачных экспериментов… Сколько людей погибло напрасно… Да-да, они были смертельно больны и согласились быть подопытными добровольно, но… Майк, Майк… Что же вы наделали! Если бы вы сказали мне сразу, я бы посвятил свою жизнь… Я бы сберег столько… Множество жизней, не только моих подопечных, но и у коллег…

— Не думаю, что вы бы взяли мои слова на веру, — покачал головой Хаген.

— Тисса! — воскликнул я, озаренный нестыковкой слов Майка с действительностью. — Если мистер Хаген прав, то получается, что Тисса осталась без души? Но если так, то почему она такая живая?

И все уставились на Хагена. Очевидно, историю Мелиссы Шефер все присутствующие знали и, скорее всего, от самого Серебрянского, который сказал:

— Тело клонировано, но разума Тиссы в нем не было, только ментальный слепок. Я ее создал, кому как не мне знать точно. Майк, вы говорили, это дело рук Спящих.

— Говорил, — кивнул Хаген. — Заверяю вас, что мисс Шефер, присутствующая на «Слейпнире», самая что ни на есть настоящая. Путь у нее не то же самое тело, но оно такое же, каким было у оригинала. Как и разум. А вот душа или то, что мы решили так назвать, — та же самая.

— Это разные люди, — сказал я, чувствуя ком в горле. — Тиссу, мою Тиссу, настоящую, убили. Она страдала, умирая, безо всякой надежды на спасение! Новая Тисса, что сейчас на «Слейпнире», ничего этого не пережила, а значит она другая.

— И все же она та же самая, — мягко возразил Хаген. — Поверь пока на слово, а когда увидишься с ним, спроси Бегемота, и он подтвердит, что заблокировал в сознании мисс Шефер память о страшных событиях последних дней ее жизни. Поступи он иначе, она не смогла бы тебе помочь в Стылом ущелье, играя роль члена «Детей Кратоса». Не прошла бы проверку.

— Откуда у Бегемота память… — начал спрашивать я, но Хаген перебил:

— Мы вот-вот дойдем и до этого.

— Но как? — синхронно воскликнули напряженно нас слушавшие Иен и Октиус.

— Каким, черт вас