стене. Мелких разноцветных деталей много. Такое впечатление, что, пока его подельники уродовали детсад, он развлекался тем, что вырисовывал свою замысловатую подпись…

— Но разве это не идиотизм — идти что-то громить и заодно брать с собой кучу баллончиков для того, чтобы оставить улику, по которой тебя сразу вычислят!

— Да, глупо, но вы… подростки… — Нина Михайловна выставила короткий толстый палец с кургузым красным ногтем в сторону Лоры, — …иногда вытворяете престранные вещи!

— Ну не до такой же степени! И потом… вы сказали, что это во-первых. А что во-вторых?

— А во-вторых, там на некоторых бутылках… и еще на чем-то… отпечатки пальцев Егора.

— А еще чьи-то есть?

— Не знаю, возможно… Для нас главное, что Майорова есть.

Лора всплеснула руками, ударила ими себя по коленкам и со злостью сказала:

— Ну не болван ли Егор Майоров! Решил, что уж если оставлять следы — так с музыкой!

— Согласна, что, скорее всего, его подставили, но кто и зачем? Не уверена, что милиция будет с этим разбираться.

— А почему бы ей не разобраться?

Нина Михайловна опять потянулась за своими листами, взяла их в руки и снова отбросила от себя. Было совершенно очевидно, что она волнуется.

— Послушай, Лора, — начала она. — Чего ты от меня-то хочешь? От нас? Мы уже все, что могли, сделали… всякие характеристики написали, все, что нужно в таких случаях, о Егоре сказали, но не волшебники мы, понимаешь! Не вол-шеб-ни-ки!

— Нина Михайловна, а правда, что Егор состоит на учете в милиции?

— Правда. Это тоже осложняет дело.

— За что?

— А тоже за грабеж, представь себе!

— Не может быть… — Лора почувствовала, как от ее лица отлила кровь. Она ведь ничуть не сомневалась в невиновности Егора, а тут еще какой-то грабеж всплыл.

Нина Михайловна как-то горестно махнула рукой и сказала:

— Там тоже было не все понятно. В прошлом году несколько наших пацанов ограбили продуктовый ларек. У меня создалось впечатление, что Майоров не знал, что все остальные идут на дело, а потом уже поздно было отступать. Оправдываться и выгораживать себя он не стал.

— А может, не такой уж он белый и пушистый, как мы о нем думаем? — засомневалась Лора.

Нина Михайловна подумала немного, пожевав бледными ненакрашенными губами, и сказала:

— Понимаешь, невозможно все время притворяться, играть, скрывать свои дурные наклонности… Где-нибудь да проколешься. У Майорова проколов не было, если не считать этот треклятый ларек. Нормальный он парень. Цельный такой, светлый…

— Ну тогда надо же что-то делать! — встрепенулась Лора.

— Ты вот что… — Нина Михайловна встала из-за стола, как бы давая понять девочке, что аудиенция окончена. — Ты иди домой. Мы попытаемся помочь Егору. Честное слово, мы очень не хотим, чтобы наш воспитанник пошел под суд, и сделаем все возможное, чтобы этого не произошло. Не волнуйся!

— Я не могу не волноваться…

— И все же возьми себя в руки. — Организатор досуга учащихся протянула Лоре нелепый мобильник, громоздкий и неизящный, как она сама, и попросила: — Забей в память свой номер. Я тебе сейчас же перезвоню, и у тебя останется мой номер. Звони, если что. А если выяснится что-то новое, я тебе сама позвоню, коли между вами… дружба такая… образовалась…

Погруженная в тяжкие думы Лора не заметила, как зашла под арку собственного двора. Навстречу ей опять попался Мищенко. Он загородил ей дорогу и, нехорошо ухмыляясь и щурясь, почти как Нина Михайловна в начале разговора, сказал:

— Слышал я, что твоего хмыря в ментовку забрали.

Лора на мгновение потеряла дар речи, но быстро взяла себя в руки и ответила:

— Пошел вон!

— А если не пойду, то что? — зло отозвался Мищенко и окончательно загородил ей проход.

— Неужели драться со мной будешь? — удивилась Лора, но даже шага назад не сделала.

— Ну что ты! Это не по-джентльменски! Поговорить хочу!

— Нам не о чем с тобой разговаривать!

— Почему же? Есть о чем! Я же тебя предупреждал, что будет только хуже. Разве нет?

Лора почувствовала, как у нее по спине поползли отвратительно резвые, мерзостно холодные мурашки. Неужели Мищенко каким-то образом причастен к погрому в детском саду… Нет… Не может этого быть…

Девочка глубоко вздохнула, распрямила плечи и выпалила:

— А ну говори все, что знаешь по этому вопросу!

— По какому? — Мищенко опять прищурился.

— По такому… по которому… будет только хуже! Сказал «а», говори «б»!

— Да пожалуйста! Не стоило некоему гражданину в… майорском звании… — Сергея аж передернуло от ядовитости. — …переходить кое-кому дорогу!

Лора сделала шаг к Мищенко, рванула его за полы куртки и, приблизив свое лицо почти вплотную к его, прошипела:

— Так это ты сделал, гад?!! Думаешь, сойдет с рук?! Я в милицию пойду… я все расскажу… про все твои мотивы… Это тебя под суд отдадут, а не его!

— У-у-у-у… — протянул Мищенко. — Как все запущено…

Он отцепил Лорины руки от своей куртки, резко отбросил их от себя и сказал:

— В общем, так! Когда сможешь адекватно реагировать, позвони… Договоримся.

— То есть ты еще со мной торговаться намерен?!

— Да. Есть в этом деле кое-какие смягчающие обстоятельства.

— Какие еще смягчающие обстоятельства?!! — взревела Лора.

— Сказал же: остынешь — позвони. — И, обойдя Лору, Сергей быстро скрылся с ее глаз, нырнув в арку соседнего дома.

Глава 6

Мы с тобой обязательно поможем Егору!

Львы обладают развитым чувством ответственности. Они способны претворить в жизнь самые сложные замыслы, если остро чувствуют необходимость этого.

Последующие два дня Лора прожила как в бреду. Она не могла ни о чем думать, кроме как о Егоре и Мищенко. Последний в ее мозгу вырос до размеров самого кошмарного злодея американских триллеров. Она не шла в милицию только потому, что надо было прежде с ним переговорить, дабы не навредить Егору еще больше. Но Мищенко предлагал переговоры, когда Лора успокоится. Ее же нервное возбуждение с каждым днем возрастало. Иногда ей казалось, что Сергей знает нечто такое, что может помочь Егору. В другой день думалось, что его особое знание способно окончательно утопить Майорова. Она и хотела, и боялась поговорить со своим одноклассником. Кроме того, она страшно нервничала из-за того, что не ходит в бассейн. В определенное время она ускользала из дома со спортивной сумкой, бродила по городу, а потом мочила под краном купальник, мочалку с полотенцем и самым демонстративным образом развешивала это все на просушку. В тот день, когда мама сказала, что пойдет с ней в субботу в бассейн поплавать вместе по разовому абонементу, Лора поняла,