на нас объявят охоту.

— Только если кто-нибудь запомнит, кто здесь был, — процедил я сквозь зубы, уже собираясь вылезти наружу через боковое окно.

— Вот они! — несколько пуль вышибли штукатурку до кирпича рядом с моим лицом.

Стрелка я не заметил и нырнул обратно. Несколько секунд снаружи показали, насколько нагрелся воздух внутри.

— Вы телепортироваться можете. Забирайте Лену и Франческу и долой отсюда. Вернетесь потом, — быстро проговорил я. — А пока здание не окружили совсем…

Бутылка разбилась о край окна — ни перехватить, ни остановить. Я попытался увернуться от брызг, но несколько все равно попали на пиджак.

Одежду я сразу же сбросил на пол, пытаясь затоптать пламя, а Лазарь медленно свел горение оставшейся смеси на нет. Влетела следующая. На этот раз ее поймал я, но подумал и потушил. Пригодится.

— Выходим сейчас, чего ждем?

— Да хер с вами, — Тони заметил, что на его пиджаке тоже появились прожженные пятна. — Только с разных сторон!

— Момент!

Я бросился в туалет на втором этаже, распахнул дверь, сорвал несколько труб, чтобы вода заливала все вокруг и текла на первый этаж. Хоть как-то надо стараться тушить.

Впрочем, здание и само не желало полыхать — вся отделка была максимально негорючей, только вонь и черный дым тянулись вверх из-за горящих пластиковых рам, дверей и мебели. Все остальное должно было остаться целым.

Но становилось жарче с каждой минутой. Я вернулся на площадку — и не застал никого. Перенесли. Отлично.

Ждать дольше тоже было невозможно — в разбитые окна тянулся жар, а с разных сторон город уже доносились сирены. Я сосчитал до десяти в уме — больше времени на возвращение жнеца и суккуба не нужно.

Внизу зашипело — вода ручьем полилась на горящий первый этаж. К жару добавился еще и пар.

— Готов? — спросил Тони, вернувшийся первым.

— А Лазарь где?

— Держит пожарных, чтобы те не спешили.

— В смысле не спешили?

— Чтобы им не досталось, когда мы с тобой за дело возьмемся. Только с умом надо, чтобы не словить пулю. А то там неплохо вооружились.

То, что Лазарь решил не лезть в пекло, напрягало. Вдвоем против оставшейся толпы — расклад не худший, но не слишком приятно постоянно озираться по сторонам.

Мы спрыгнули вниз — бутылка оттянула руку вниз. Я осмотрелся, уставился на Тони — он глядел чуть левее меня. Дернул бровями — я обернулся и заметил, как вооруженный автоматом человек в черной балаклаве плавно лег на асфальт.

— Люблю, когда не требуется аккуратность, — одними губами произнес жнец.

Снаружи было даже холодно в сравнении с температурой внутри здания.

— Зажигай, — шепнул Тони, глянув за угол.

На площадке за студией кучковалось человек пять, тыча оружием в окна в ожидании кого-то живого. Переговаривались и пытались изображать какое-то действие, но…

— Справа! — завопил самый внимательный из них, когда бутылка была уже на подлете.

Досталось всем и дикие крики дополнили звуки пламени.

— Здесь больше никого нет, идем вперед, — начал Тони, но нам сразу же пришлось развернуться — здание обходила еще одна группа, теперь уже из троих бойцов.

Чтобы избежать досадных случайностей, тех, кто успел сбить пламя — а таких было двое, Тони подверг той же грубой процедуре. Результат в виде крови, бьющей изо всех отверстий на их головах, испугал даже меня.

Жнец утащил меня еще дальше, так что студию мы обошли с другой стороны и оказались в арке.

— Машину жалко, — процедил Тони.

Возле автобуса уже лежало несколько человек — горевшая техника тому виной или то, что Лазарь влез в их головы — но некоторую помощь нам это действительно оказало.

— А вот громкого мужика надо живьем брать, — Тони высунулся из-за угла чуть дальше. — Все до конца бить не будем, а вот его заберем.

— И откуда в вас это человеколюбие взялось? — недоумевал я.

Впрочем, мое недоумение скоро исчезло. Тони, пользуясь игрой света и тени, ловко выскочил из-за угла, разобрался с парой-тройкой атакующих и добрался до главного. Дал тому лбом в переносицу и поманил меня рукой.

— Мы будем у Франчески, — сказал он. — Лазарь тебя заберет.

И исчез вместе с громким мужиком. Я отошел к мосту, посмотрев сперва на себя — нет ли каких подозрительных следов, потом посмотрел на студию.

Горели кабинет и часть первого этажа. Не худший вариант. Вероятно, студию еще можно будет спасти.

Но стоило мне отойти еще немного, из середины здания донесся гул, как гудит натянутая сталь, раздался оглушительный щелчок и внутри студии точно свет погас. Значит, восстановление займет чуть больше времени, решил я.

Глава 49

— Хотя бы все живыми выбрались, — проговорила Франческа, когда все мы собрались в комнате вокруг валявшегося на ковре пленника.

— Ненадолго, — сказал я, — скоро будет минус один, — и пнул мужика в черном. Балаклаву стащили, явив свету закопченные круги под глазами и аккуратно подстриженные усы.

— О-ох, — протянул он, получив еще один пинок под ребра. — Кто вы?

— Те, кого ты хотел сжечь, — произнесла Лена.

Мужик засучил ногами, пытаясь отползти от нас подальше. В спину тому уперлась нога Тони. Вывернув шею, мужик очутился на спине.

— Если он хороший боец, он будет молчать, — прокомментировал Лазарь, сидя в кресле.

— Не продержится и минуты, — хищно улыбнулась Франческа.

— Тридцать секунд, — заявил Тони.

Боец заржал, но смех его прекратился сразу же: Тони наклонился пониже и тому пришлось подвинуть голову в сторону, чтобы жнец не коснулся ее своим носом.

— Неужели страшно? — спросил Тони.

— Двадцать пять, — начала считать Лена с каменным лицом.

— Хуй вам, — хрипло выдавил из себя боец, а потом попытался отползти в сторону.

— Нам? — спросил Тони. — Нам? — и переглянулся с Лазарем. — Твой выбор.

— Двадцать, — продолжила Лена.

— Так себе подарок, — жнец вытащил из-за спины руку и разжал пальцы, уронив на пол хозяйство, перепачканное кровью.

Боец завизжал, задрыгал ногами, точно его буквально резали, хотя я верил, что ничего у него не забрали.

— Хоть ладошкой зажми, — посоветовал Тони и пнул отрезанное. — А то истечешь кровью, как поросенок.

— А-а-а-а-а! — орал боец.

— Десять, — сообщила Лена.

Усатый схватился за промежность, уставился на кровь и заорал еще больше.

— Можем отдать, — намекнул жнец. — Но ты нам все расскажешь.

— Да-а-а!

— Двадцать семь секунд, Тони, — с видом судьи произнесла Лена. — А ведь я могла бы сделать это и без крови.

— Но не так быстро, правда? — жнец наклонился и подобрал хозяйство, помог бойцу подняться и повел его в ванную.

Я удивился даже не фокусу, а тому, что Франческа позволила испортить собственный ковер проделанным «чудом». Но она быстро развеяла все мои страхи.

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — сказала она. — Кровь из ковра выведется, ничего страшного.

— Так кровь была настоящей? — удивился я.

— Кровь — да. А вот все, что валялось на полу — ловко слепленный свиной фарш.

— Ну и боль настоящая. А дальше шок и трепет, — добавил Лазарь.

— И куда только делось твое человеколюбие? — спросил я.

— Я нормально отношусь к людям. А к зверью, которое ведет себя подобным образом…

— Не все потеряно, Лазарь, — улыбнулся я.

Вернулись Тони и пленник, бледный, как смерть. Его усадили в свободное кресло и дали стакан воды.

— Как видишь, ты еще жив, — похлопал его по плечу жнец. — Поэтому можешь говорить. Если что, я готов еще разок забрать твой подарок и скормить его бродячим собакам.

Франческа, посмотрев на пленника получше, умчалась в ванную и вернулась с тазом, метнув его чуть ли не от самой двери под ноги мужчине.

Тот сразу же согнулся, наполовину заполнив небольшой тазик.

— В тридцать секунд не так уж и укладываешься, — хитро прищурилась Лена — Говорить он так и не начал.

— Простите… — прохрипел боец и снова забулькал. — Я… сейчас.

— Откройте кто-нибудь окно, — взмолилась Лена. — Дышать нечем.

Лазарь приоткрыл оба окна, впуская свежий воздух.

— Сейчас-сейчас… — выдохнул пленник, рыгнул и грустными глазами посмотрел на нас: — Что говорить?

— Кто послал? — спросил Тони.

— Пришел приказ сверху. Тайная операция, — он еще раз рыгнул. — Наркокартель — и сотни кило.

— И прямо так уничтожить сразу?

— Предупредили, что охраны будет много…

— Мужик, — Лазарь, как был в белом костюме — чудом не перепачканный — присел напротив пленного: — ты не местный?

— Я с рождения во Владимире живу.

— И ты не знаешь, где ты проводил свою операцию?

— Знаю.

— Кому ты тогда лапшу