Он снова подошел к зеркалу и взлохматил волосы. Настроение на глазах улучшалось. К журналисту вернулся азарт.

— Нам бы только найти эту самую Кляксу! — еще раз повторил он. — А уж я из нее все до капельки вытрясу!

— Боюсь, ничего она вам не расскажет. Я думаю, что Пантов с помощниками с ней уже поработали.

— Почему Пантов? — изумился Агейко.

— Не так давно я видела его в доме отдыха с этой девушкой. После чего меня и уволили, якобы по сокращению.

— Они что, отдыхать приезжали?

— Да. Он заранее забронировал люкс на двоих с субботы на воскресенье.

— Ах ты… — едва сдержался Агейко и заходил по комнате из угла в угол. — Где же вы раньше-то были?!

— В кресле администратора. Знаете, в силу своей профессии нам строжайше запрещено распространяться о том, кто и с кем приезжает в «Подлипки». А когда меня, как нашкодившего котенка, вышвырнули на улицу, я сразу сказала — молчать не стану. Тем более и доказательства есть. — Она достала из сумки видеокассету и положила на стол перед Агейко. — Мне три года до пенсии оставалось. Муж — инвалид, единственный сын в Чечне без вести пропал. Больше кормильцев нет, а где теперь работу найти?

Она заплакала.

Агейко сел перед ней на корточки.

— Успокойтесь, Зоя Ивановна. Я посмотрю кассету и придумаю что-то с работой. И сына вашего попытаемся найти. Может быть, он в плену?

— Да лучше бы так, чем…

— Через газету запросим все части, которые были расквартированы в Чечне. И обязательно найдем вашего сына. Живого…

Он чуть было не сказал «или мертвого», но вовремя остановился.

Женщина подняла на него глаза и тяжело вздохнула:

— Я знала, что вы не откажетесь мне помочь. — Она снова оглядела комнату. — Давайте, я все-таки помогу немного прибраться…

— Ну что вы, Зоя Ивановна! Ни в коем случае. Оставьте свой телефон и езжайте домой. Я вам обязательно позвоню. На этой же неделе.

Она с тревогой взглянула на будильник.

— Автобус уже ушел. Следующий только утром, — и поднялась со стула. — Переночую на автовокзале. Я часто так делала.

— Ну, нет. Уж лучше берите веник и оставайтесь здесь. А я пока позвоню…

Он заметил, что женщина обрадовалась приглашению, и, чтобы не мешать ей наводить порядок, взял телефон и забрался с ногами на диван.

Итак, настало время наведаться к Петяевой. Но лучше идти туда не одному. Агейко вынул из куртки блокнот и, полистав, нашел нужный номер телефона. Алла Валуева. Та самая девушка, которая попалась на удочку фирмы по трудоустройству.

Через пару секунд на другом конце провода он услышал женский голос:

— Алло, я вас слушаю.

— Это журналист Агейко. Алла, вы не могли бы мне помочь?

Он попросил, чтобы она составила ему компанию и посетила центр знакомств. Агейко не рассчитывал, что произойдет чудо и в госпоже Петяевой Валуева опознает ту, кто отправлял ее в «командировку». Нет, он представит ее как журналистку-практикантку, которая будет писать на темы семьи и брака, и сам составит вопросы для интервью с сотрудниками Виолетты Павловны. Авось и удастся разнюхать что-нибудь интересное.

Немного подумав, Валуева согласилась.

Теперь нужно было созвониться с Петяевой и договориться о встрече. Каким образом ему встретиться с Кляксой? Это был уже второй вопрос.

— Виолетта Павловна? Позвольте представиться. Областная газета вас беспокоит. Слишком много писем накопилось в редакции от одиноких женщин. Хотелось бы, чтобы вы, как опытный психолог и специалист по семье и браку, их прокомментировали…

Встреча была назначена на завтра.

Агейко хмыкнул и по чистому полу прошел на кухню. На газовой плите в кастрюлях что-то булькало. На столе красовалась тарелка с салатом из помидоров и огурцов, сыр, колбаса, соленые грузди с кружками лука.

— Сейчас картошечка поспеет, — улыбнулась Зоя Ивановна.

— Не-ет, — изумленно протянул Агейко, — без бутылки здесь не обойтись.

Он открыл холодильник и достал «Столичную».

Чуть ли не каждое утро Вован вытаскивал из сейфа икону, которую перенес в рабочий кабинет, и вглядывался в святой лик Божией Матери.

То, что икона эта ценная, Вован нутром чуял. Но насколько ценная, не знал. Не тащиться же с ней в Третьяковку? Даже в областном музее показывать икону было опасно. А других оценщиков, понимающих толк в иконописи, помимо своего шефа Пантова, Неаронов не знал. А вывод: если при определенном везении у него в кармане окажутся две тысячи баксов и удастся освободиться от поднадоевшей Божией Матери, он будет считать себя несказанным везунчиком.

Когда благоухающий французским парфюмом народный избранник Пантов прошел к себе в кабинет, Вован в момент определил, что лучшего времени ему не найти. Патрон собирался в Париж с новой пассией, был счастлив и, проходя через приемную в кабинет, даже успел отпустить в адрес Вована какую-то шуточку.

Вован тут же достал иконку из сейфа, сунул ее в дипломат и двинулся в служебные апартаменты шефа.

— Ну что, решил меня пивком побаловать перед отъездом? — Шеф был настроен великодушно.

— Гляньте-ка сюда, Михаил Петрович.

Икону Божией Матери можно было бы увидеть и сидя. Но Пантов, опираясь ладонями на стол, стал медленно приподниматься. Неаронов понял, что две тысячи баксов почти в кармане.

— Где взял? — последовал короткий вопрос.

— Перекупил у одного знакомого. Для вас старался. Знаю ведь, чем порадовать.

Пантов, казалось, не слышал помощника. Бросив взгляд на икону, он сразу понял, что Вован врет. Эта была та самая икона Иверской Божией Матери, которую похитили у бабки в Марфино, та самая, о которой рассказывали ему в отделении милиции.

Он взял иконку в руки, стараясь определить время ее создания. То, что это не девятнадцатый век, было понятно сразу. Пантов знал, что святых ликов Иверской Божией Матери в стране гуляет не больше полудюжины. И все из глубокого прошлого. Оригинал по сей день хранился в Иверской обители на Святой горе Афон, а первый список был привезен в Москву еще в середине семнадцатого века. Встречали икону сам царь Алексей Михайлович, патриарх Иосиф и толпы православного люда. Позже сделали еще несколько списков чудотворной иконы. Старейшая копия хранилась в Иверской часовне в Москве, еще две-три в храмах и одна в музее. Неужели это и есть та, шестая? Каким-то образом попала в их губернию и сохранилась в избе дряхлой старушенции?

— И за какие же деньги ты ее перекупил? — стараясь не выдать волнения, спросил Пантов.

Вован оттопырил два пальца.

— Две штуки. В баксах, конечно. Ну и мне за работу чуток полагается.