что испытывающий недостаток продовольствия гарнизон Смоленска вот-вот сложит оружие. Однако недавно избранный королем Речи Посполитой Владислав сумел быстро собрать большое войско и блокировать русскую армию под Смоленском. Не в силах выбраться из окружения, в начале 1634 года Шеин был вынужден капитулировать.

Причины этого бесславного и сокрушительного поражения Русского государства в Смоленской войне историки объясняют по-разному. Русская армия располагала огромным обозом и существенным численным преимуществом над поляками. Стрельцы и полки «нового строя» хорошо проявили себя в боевых действиях. По словам очевидцев осады, действия русской артиллерии были превосходны, а полевые укрепления выстроены Шеиным по всем правилам военного искусства. Мало кто подвергает сомнению эффективность этих частей русской армии. Некоторые историки полагают, что, несмотря на все это, поражение в Смоленской войне было вызвано нерешительностью командования, вмешательством из Москвы и недоверием, которое русские испытывали к иностранным офицерам. Кроме того, из-за осенней распутицы часть артиллерийского обоза не сумела в ключевой момент кампании вовремя прибыть к стенам Смоленской крепости [Hellie 1972: 172–173; Fuller 1992: 21–34]. Также слабым звеном в русском войске оказалась конница (в отличие от пехоты). В армии, приведенной королем Владиславом, было много гусар. Эти небольшие полупрофессиональные кавалерийские отряды, мобильные и способные совершать тактические маневры, не дожидаясь указаний из штаба, загнали русскую пехоту в окопы. При этом русская конница была не так хорошо вооружена, сплочена и тактически обучена, как польские гусары, совсем недавно доказавшие свою состоятельность на поле боя против самих шведов [Сташевский 1919: 134, 171, 195; Бобровский 1885: 120; Frost 2000: 57–58, 146–147]. Почти все русские конные части, даже новый рейтарский полк, были набраны из дворян и детей боярских, некоторые из которых шли на службу неохотно и были неспособны к самостоятельным действиям в ходе битвы. При этом количество офицеров в рейтарских полках, из соображений экономии, было сокращено.

События, происходившие вдали от поля боя, тоже складывались не в пользу Шеина и его армии. После смерти патриарха Филарета в 1633 году новый глава правительства Михаила Федоровича не так сильно стремился к возвращению Смоленска в состав Русского государства, как его предшественник. На выручку русского войска, окруженного поляками под Смоленском, не было послано никакого подкрепления. После смерти короля Густава II Адольфа Москва прекратила беспошлинные поставки хлеба в Швецию, и шведы в 1633 году перестали оказывать русским военную помощь. Тем временем Речь Посполитая заручилась поддержкой крымских татар, которые обрушились с набегами на оставшиеся слабозащищенными южные земли Русского государства. В итоге в 1634 году между Россией и Польшей был заключен Поляновский мир, в основном подтвердивший границы, установленные Деулинским перемирием; при этом Владислав отказался от претензий на русский трон. Помимо всех уже понесенных расходов на войну Москва была вынуждена заплатить контрибуцию. Воевода Шеин вместе со своими помощниками был обвинен в предательстве и казнен на Красной площади в Москве; полки «нового строя» были распущены, и иностранные наемники, по условиям Поляновского мира, выдворены из России [Reger 1997: 24].

Несмотря на недолгий срок своего существования, полки «нового строя», возникшие в 1630-х годах, во многом определили ход военных реформ на протяжении всего XVII столетия. В течение многих лет главной целью русского правительства было создание многочисленного и тактически обученного пехотного войска. Эти новые воинские части комплектовались людьми, принадлежащими к различным, по большей части низким сословиям, а также офицерами из Центральной и Восточной Европы [Сташевский 1919: 127–130]121. Стрельцы, несмотря на все свои боевые заслуги до и во время Смоленской войны, не участвовали в этом процессе и продолжали, как прежде, нести службу в стрелецком войске [Марголин 1953: 83–89]. Политический и социальный статус помещиков практически не изменился. Более богатые из них продолжали нести службу в «сотнях» поместного войска, а обедневшие дворяне и дети боярские записывались в рейтарские части, рассчитывая поправить свое благосостояние и вернуться в ряды поместной конницы. Военной подготовке рейтаров уделялось не слишком много внимания, поэтому по своим боевым характеристикам они не так сильно отличались от поместной конницы. Выбор места службы обуславливался сложными социально-политическими (кто имелся в наличии, мог и хотел служить и на каких условиях) и экономическими факторами. Однако уже в 1630-х годах русская армия испытывала острую потребность в легкой и мобильной кавалерии, которая только отчасти удовлетворялась казаками.

Великая Русская стена

В течение очень долгого времени одной из главных задач, стоявших перед Русским государством, была защита от набегов со стороны крымских татар. В 1570-х годах правительство Ивана Грозного предприняло ряд эффективных мер, которые помогли существенно обезопасить южные земли от этой угрозы. Всю степную границу патрулировали казачьи разъезды, которые в случае опасности оповещали гарнизоны расположенных в стратегически важных местах южного пограничья крепостей о приближении татарских загонов. Эти крепости служили укрытием для местного населения и сдерживали наступление татар до тех пор, пока из сборных пунктов на реке Оке к ним на выручку не приходили отряды спешно созванной поместной конницы.

При Михаиле Романове меры по защите южных границ были еще более усилены. В связи с массовым оттоком населения русских земель на юг, начавшимся в 1580-х годах, в степном пограничье уже были построены две цепочки крепостей. Более новые укрепления, находившиеся дальше к югу, в основном полагались на конные отряды – для патрулирования границы, оповещения о наступлении татар и преследования небольших крымских загонов. Городки, состоявшие в северной линии крепостей, при отражении татарских набегов больше рассчитывали на пехотные части, поскольку конные войска, ежегодно созывавшиеся на пункты сбора рядом с протекавшей в тех местах Окой, получив известия от пограничных патрулей, отправлялись на юг, чтобы вступить в бой с большими крымскими отрядами [Сташевский 1919: 237, 241]. Главными достоинствами этого войска были его мобильность и то, что в то время года, когда крымские татары пускались в свои набеги, русские конники готовы были быстро явиться для несения военной службы. Та важная роль, которую эти войска играли в защите южных границ, еще сильнее укрепляла убежденность правительства Михаила Федоровича в том, что ударной силой русской армии должна быть мобильная легкая кавалерия.

Несмотря на то что в 1620-х годах Москва не так много внимания уделяла ситуации на Юге, вся эта оборонительная стратегия продолжала неплохо работать до тех пор, пока из-за Смоленской войны правительству не пришлось перебросить на запад конные войска, предназначенные для защиты пограничья [Загоровский 1969: 54–55; Новосельский 1948: 435–436; Сташевский 1919: 245 и далее]. В результате в 1632 и 1633 годах крымские отряды просачивались сквозь южную цепочку укреплений и добирались даже до Серпухова и Коломны [Загоровский 1969: 68].

После поражения под Смоленском правительство царя Михаила решило защитить свои южные земли с помощью новой линии крепостей, расположенной еще дальше к югу. Тем самым удалось обезопасить от набегов огромные черноземные территории Русской равнины и увеличить благосостояние помещиков; кроме того, сильно обогатилась правящая элита государства. Однако, если говорить о долгосрочных последствиях этого проекта, строительство новой системы крепостей привело к тому, что правительству пришлось обременить население новыми военными повинностями, продолжить эксперименты с формированием полков «нового строя» и набором на службу крестьян, а также создать новые органы военно-территориального управления. Кроме того, южное пограничье было последней территорией, где поместное войско выполняло важную военную функцию; с завершением строительства новых укреплений эта роль постепенно сошла на нет.

С 1635 по