***

Часть златоцветов потухла. Другие высветили близ трона широкий круг, в который ступили Олеандр и Драцена. Два горящих зеленью магических шара уже висели в воздухе, разрастались все пуще и пуще. Нити света выстреливали из них, облизывали уложенные рядом тела. Цепляясь свободными концами за корни, лозы расползались по земле кружевом. Они подхватывали свертки с телами. Возносили их над площадью и прижимали к Древу.

Никогда прежде Олеандр не хоронил павших. Ведал, что нужно делать. Ведал и делал, но руки предательски тряслись. Поди удержи столько чар! А меньше нельзя было сотворить — не хватило бы для ритуала.

Олеандр глянул на Драцену. По виску её скатилась капля пота, когда она собралась с силами и направила один из шаров к Древу. Шар со свистом распорол воздух. Впечатался в ствол, облепленный телами.

И Древо ожило. Замахало ветвями, осыпая листву. Олеандр отдал мысленный приказ, и второй шар ринулся к цели. Врезался в ствол столь быстро, что выпал из поля зрения.

Глухой звук, похожий на уханье, прокатился по округе. Вздрогнуло Древо, оповещая, что зов принят. Растеклось по кроне зеленое свечение, от сияния которого бросило в дрожь. Чарами Драцена придерживала свертки, а Олеандр помогал умершим сгинуть в древесной толще.

Всё. Теперь Древо само справится. Спустит умерших под землю. И увековечит их силуэты в корнях.

***

Дриады чуть потоптались и начали расходиться, пугая друг друга выдумками о выродках, судных листах и захвате власти. Уставший и вспотевший с ног до головы, Олеандр многозначительно посмотрел на Аспарагуса. Тот пригладил усы указательным пальцем и кивнул, даруя согласие на беседу.

Они нырнули под вздыбившийся корень. Потом ступили на сук, который растянулся по земле откосом, и скоро очутились на ветви Древа, где легко уместился бы ряд хозяйственных построек.

В воздухе полоснуло зеленью чар, и листва вокруг сомкнулась, глуша назойливое кудахтанье со двора.

— Мне нужна правда, — произнес Олеандр, когда глаза привыкли к полумраку. И добавил: — Уверен, что нас не услышат?

— Не услышат, — отозвался Аспарагус. — Ежели я того не пожелаю.

Что бы ни значило это высокомерное утверждение, Олеандр не искал грызни, потому пропустил его мимо ушей.

— Наверное, — проговорил он, понизив голос до шепота, — даже тебе под силу понять, что переломы костей не срастаются по дуновению ветра, а ожоги нельзя стереть с кожи тряпкой.

— Ну разумеется, — скучающим тоном вымолвил Аспарагус. — Зато оскверненные ядом языки отсекаются на раз-два. Один росчерк лезвия — и существо избавлено от недуга. Ежели желаете, я с радостью окажу вам столь пустяковую услугу. Одной немощью станет меньше. — На его губах заиграла улыбка. — Хотя… Постойте-ка. От прочих вы уже избавились. Видно, мне следует навестить лекаря и проверить остроту зрения. На моих глазах наследник клана угодил под удар мойры, а я и не заметил, что позже он очнулся без единой царапины. Каков я слепец, а!

От потрясения Олеандр потерял дар речи. Мысли понеслись галопом во всех направлениях сразу, и следующие слова архихранителя нисколько не содействовали тому, чтобы загнать их в стойло:

— …Истинно. Ведаю я, чьей волею ваше наследное величие исцелилось. Эта крылатая девчонка…

— Спасла мне жизнь, — с нажимом произнес Олеандр. — Она спасла Рубина, вылечила мои раны. Ее помощь пришлась бы нам очень кстати, не находишь? Эсфирь — сильный целитель!

Аспарагус метнул в него такой взгляд, какой бросают на пойманное насекомое, прежде чем его прихлопнуть.

— Право слово, наследник, порой вы меня поражаете. Иногда вы незначительные мелочи подмечаете. А иногда упускаете необъятное и очевидное. Полагаете, я поверил, что девчонка улетела?

— Ты хочешь сказать, что?..

Внутри Олеандра все похолодело, душу склизкими щупальцами опутал страх.

— Что вопрос об отлете Эсфирь я поднял неспроста, — последовал высокомерный ответ. — Но полно. Давайте разжуем вам всё, как маленькому. Итак: я видел, как она излечила ваши раны и скрылась в лесу. Я видел, как она выстрелила оттуда чарами. Я знал — о ее спасении вы попытаетесь солгать. Я ожидал услышать вашу ложь о ее спасении, чтобы поглядеть на соплеменников, кои вас поддержат. Среди них затесались крайне любопытные дриады. К примеру, Каладиум. Не думаете же вы, что он послужил вам подспорьем из родственных чувств, м? — Аспарагус усмехнулся. — Он тоже видел, как чары Эсфирь повлияли на выродка. Возможно, даже знал, что она пребывала в поселении.

— К чему ты клонишь? — прохрипел Олеандр. — Знал? Откуда? Ежели бы меня видели с ней, пошли бы слухи, но…

— Но сплетни по ветру не понеслись, — докончил Аспарагус. — Почему? Мне вот тоже интересно. Вы сказали, что нашли девчонку у Морионовых скал? Не поделитесь подробностями?

— Она очнулась в пещере, заваленной булыжниками, — Олеандр вздохнул и сложил руки на груди. — Дриады помогли ей выбраться. Какая-то женщина с золотыми глазами и мужчина.

— Любопытно…

— Считаешь, Каладиум — тот мужчина?

Аспарагус развернулся на каблуках и, отогнув листок, уставился во двор. Сбитый с толку Олеандр на дрожащих ногах зашел ему за плечо и проложил глазами невидимую нить. Она оборвалась за рядом одноэтажных хижин, тесно жмущихся друг к другу. Перекресток по левую сторону от них запруживался народом.

Правда, сплывалась туда исключительно Сталь. Явно о чем-то переговариваясь, воины подбирались к Каладиуму и бурно жестикулировали. Жаль, отсюда знаков было не считать — слишком далеко.

— Ответьте мне, Олеандр. — Ого, его повысили до «Олеандра»! Надо думать, в лесу вепрь издох. — Сознаете ли вы, сколь трудно держать под узды одного двукровного? А ежели подле вас их пятеро? Десятеро? Задача превращается в непосильную, не так ли? Верно, чары Эсфирь оказали бы нам неоценимую помощь. Ее умения оказали бы неоценимую помощь всякому. Но для дриад, кои вынуждены иметь дело с выродками, это настоящий подарок Судьбы.

Олеандр понимал, что упускает что-то очень важное. Но разум, охваченный дурным предчувствием, все еще водил мысли кругами, не дозволяя им скопиться. Тщась угомонить растревоженное сердце, он завел немой счет. И вскоре в груди проросло острое понимание происходящего.

— Думаешь, — вскинулся Олеандр и пошатнулся, как от удара по коленям, — Каладиум поддержал мою ложь, чтобы очистить себе дорогу к Эсфирь? А ты… Ты отпустил её, чтобы свести их?!

Аспарагус гулко прищёлкнул языком.

— Браво! — И ткнул ему указательным пальцем в грудь. — Можете ведь, когда хотите! Любопытно, что у вас был шанс меня обыграть. Ваш приятель Рубин мог бы повелеть девчонке улететь за море, оставив меня с носом. Но нет. Вы решили отвести ее в курганистые земли. Прекрасный выбор! Лимнады далеко, дриады под листвой не путаются. Тишь да гладь! Пожалуй, мне должно поблагодарить вас. Честно, не ожидал, что вы столь успешно сыграете мне на руку.