– Я к чему это говорю, – прокашлялся Афон, став чуть более адекватным. – Турки и китайцы превосходят нас числом кудесников, – мрачно заметил он. – Война будет кровавая… А теперь, – хлопнул он в ладоши, разгоняя мрачную атмосферу, – начнём экзамен. Твоя задача выжить, – полетел в меня сгусток огня.

– Ах, бля, – отпрыгнул я в сторону.

* * *

Через полчаса, выжатый и измочаленный, как половая тряпка, я плюхнулся на заднее сиденье автомобиля, что ждал меня за порогом канцелярии в Сибирске, и вяло махнул рукой Михаилу Жуку.

– Домой, – еле пробормотал я, уже засыпая.

– Чего это от босса жареным мясом пахнет? – спросил Степан с водительского места.

– А я знаю? – пожал плечами Василь, пока Михаил укрывал меня одеялом, давая возможность отдохнуть, пока мы ехали в аэропорт.

Как ни пытался я показать меньше, чем могу, пришлось использовать формы II ступени. Афону словно было плевать на меня, чуть не поджарил он меня своим первым ударом, а дальше стало только хуже. Мне только и оставалось, что ставить щиты и молиться.

Мой секрет теперь не секрет – значилось во всех документах, что отныне Семён Андреевич Смирнов имеет вторую ступень кудесника.

Не такое я ожидал увидеть, когда заходил в свой дом по приезде из Сибирска.

Уже вечерело и по посёлку гуляло много детей и парочек, приветствовали они меня, ломая шапки и поздравляя с удачной поездкой. Вот откуда знают? Ничего здесь не утаишь.

– О, барин идёт, – намеренно громко высказалась Маша, присматривающая за детьми младшей группы детдомовцев, которых я набрал в Сибирске ещё осенью. Детям ещё не было и десяти лет, но шума они создавали…

– Да какой он барин, пфе, – пренебрежительно фыркнула Светлана Московитая, держащая карапуза на руках. Помогала Машке и, как и всегда, проводила всё свободное время у меня в гостях.

– Мама, чмоки-чмоки, – подёргала девочка на руках Светы ту за косичку, вытянув губки бантиком, и Светлана, покраснев и смущаясь под моим насмешливым взглядом, быстро чмокнула малышку в губы. – Мама меня любит, – мило пробормотала девочка, покрепче обняв Свету за шею.

Малышка совсем карапуз, ещё ничего не понимает.

– Хи-хи-хи, – захихикала Маша.

– А меня чмокнешь, «мама»? – спросил я, подойдя к ним.

Та только недобро на меня глянула и отвернулась, всё ещё смущённая.

– Я могу, – подмигнула мне Маша под негодующий рык Светланы. И, похоже, она не шутила.

– В другой раз, – подмигнул я в ответ, прощаясь и торопясь домой. Хоть в вертолёте и удалось немного прикорнуть после экзамена, но хотелось прилечь на настоящую кровать, а не дремать, скрючившись в три погибели.

Здороваясь с жителями своего поселка, не делая различий между каторжниками и холопами, некоторым я всё-таки уделял больше внимания.

– Как там наши урожаи, Марфа Агафьевна? – поприветствовал я своего агронома, прогуливающуюся под руку с мужем по нашему главному и единственному проспекту. – Говорят, вы какой-то особенно забористый перец вывели? Отбоя от заказов нет?

– Добрый вечер, – улыбнулись они мне, покивав. – Верно, – обстоятельно заговорила Марфа Агафьевна. – Подвид болгарского перца, придающий блюдам отменный аромат и вкус. Не говоря уже о содержании большого количества витаминов.

– Хорошо, хорошо, – прервал я её, выставив вперёд руку. – Отдыхайте. Не буду вас беспокоить, а то с этими разговорами я вам выходной испорчу, – извинился я и покинул их.

Эх, оглянулся я на свою строящуюся усадьбу, гадая, успеют ли рабочие достроить её в срок. В маленьком деревянном домике, в котором мы жили, было уже тесновато, набивался туда народ на почти ежедневные собрания, так что продыха не было.

– Я вернулся, – зашел я в дом, не смотря вперёд и прилежно вытирая ноги о коврик. И первое что меня удивило, это включенная музыка, льющаяся из динамиков магнитофона, вытащенного на обеденный стол. Потом я заметил Алису, одетую в приталенное чёрное платье, с бокалом красного вина в руках, плавно танцующую в центре гостиной.

Юлиана крутилась рядом с ней, с таким же бокалом, хоть и полным апельсинового сока, подражая маме. В одной руке у неё был бокал, а в другой кукла. Задорно пританцовывала она, кружась вокруг мамки.

– Папка Семён, ты вернулся! – подбежала ко мне Юлиана, бросившись в объятия. – А мы тут с мамой… Вот, – показала она рукой на оставшиеся от торта крошки и открытую бутылку вина.

– Отдыхаете? – спросил я приёмную дочь, так как её мама всё так же кружилась с закрытыми глазами в танце, не обращая на меня никакого внимания.

– Да, – закивала Юлиана. – Мама расстроилась после твоего звонка, поплакала, и я, чтобы её порадовать, разбила свою копилку-свинушку, сбегала в магазин и купила тортик, – хвасталась своими приключениями девочка. – Мама меня даже не заругала, вот!

– Ты у меня молодец, – чмокнул я её в лоб. – А теперь давай-ка – беги в ванную, чисти зубки и спать.

– Но я хочу танцевать, – закапризничала она.

– Завтра в школу. Как ты будешь вставать, подумала? Пойдём, – повёл я её в туалет, помог достать с полки зубную щётку, проследил, как она прилежно чистит зубы, и уложил спать, укутав в тёплое одеяло.

– Спокойной ночи, – сонным голосом прошептала она, умаявшись за день и обожравшись торта. Перевернувшись на другой бок, она взяла в руки белого плюшевого мишку и так с ним в обнимку и уснула.

– Спокойной, – пожелал я, выключив свет в её комнате и поплотнее закрыв за собой дверь.

Алиса, которую я оставил без внимания на десяток минут, пока укладывал спать Юлиану, успела открыть вторую бутылку вина. Похоже, мой звонок и расспросы о том, от кого у неё дочь и как так получилось, разбередили старые раны.

– Алис? – подошел я к ней.

– Ты становишься настоящим отцом, – обняла меня сильно подпившая жена, завлекая в танец, – спать уже дочку укладываешь. Скоро мальчиков от неё гонять начнешь, – улыбнулась она мне, положив голову на моё плечо и прошептав всё это на ухо.

– Пойдём спать, – мягко попросил я. – Уже поздно, – забрал я бокал с вином из её рук. Всё равно она его не удержала, и половина вылилась на пол.

– Но я хочу танцевать! – возмутилась она так похоже на дочку, что я, не удержавшись, рассмеялся. – Пойдём, – взял я её на руки, ощущая приятный вес её тела. – Уложим тебя.

– Когда-то меня так же нёс сын хана, – снова взгрустнула Алиса, пока я её нёс, открыв дверь в спальню ногой, а потом, поставив на пол, помогал снять платье. – Я была, как и сейчас, пьяная. Он меня раздел и… и… – расплакалась она.

– Тише, тише, – обнял я её, поглаживая по спине. – Всё уже прошло. Всё в прошлом, – протянул я руку, вытирая ей слёзы и размазывая тушь по лицу. – Ты сильная. Ты справишься.