– Для тебя – сколько угодно, – сказала я и села на место.

– Хочу попросить тебя… Ты у нас самая красивая, замечательная актриса, одинокая… У тебя много поклонников, верно?

– Естественно, – ответила я, но это же чистейшая правда. – А к чему ты… м? Что за просьба? Да говори уж, я заинтригована.

– Мила, дорогая… м… тебе покажется моя просьба странной, несуразной… Хорошо, скажу прямо. Я прошу тебя… соблазнить Платона.

У меня глаза так и полезли наружу! Сижу и молчу. Нет, я правда обалдела. Кому еще придет в голову безумная идея – просить подругу соблазнить мужа? То есть переспать с ним! Да любая баба убьет за своего мужика, а тут… затащи моего мужа в постель! Видимо, на моем лице был нарисован букет эмоций, потому что Таня пристально смотрела на меня и внезапно как захохочет… Хохотала долго, а мне было не до смеха, честно говоря, я просто… Ну, вы понимаете. Потом она успокоилась и говорит серьезно, как будто до этого не смеялась истерично:

– Хочу проверить Платона, насколько он верный муж, поэтому мне нужна красивая женщина. Сомневаюсь, что живу я с честным человеком, а довериться кому ни попадя не могу.

– А более весомые подозрения у тебя есть? – спросила я.

– Нет. Но душа не на месте. Сделай одолжение, а? Хочу знать, что он из себя представляет на самом деле. А как еще узнать?

– Детектива найми.

– Детектив? Нет, мне не подходит.

Я не поняла, почему ей не подошел детектив, объяснять она мне не стала свои капризы. Но совсем неожиданно мне открылось, что Татьяна глубоко несчастна, никогда ее такой не видела, словно горе какое-то случилось. Я догадалась, что причины в Платоне. Но терзать себя из-за мужика, пусть и мужа, это же глупо. Есть же самое простое решение – развод, что я и посоветовала Татьяне, она сказала:

– Я подумаю, но… когда основания будут. Ты поможешь? Если сделаешь, как прошу, кафель подарю.

Что было делать? Я же подруга, да и самой стало интересно – устоит Платоша передо мной или он заточен на себя любимого?

Татьяна дала мне наводки – где он бывает в свободное от работы время, но ведь и у меня времени в обрез, я же плотно занята в репертуаре театра, а это почти все вечера. Тем не менее выход я нашла, взяла контрамарку и поехала к нему на работу. Пришлось подождать, он сверлил зубы… этот звук – пытка. Однако чья-то пытка закончилась, Платон вышел и увидел меня, самое смешное, он не обрадовался, встретив знакомую хотя бы из приличия:

– Мила? Подожди минуту, я закончу с пациентом и приму тебя.

Ну, да, если к нему приходит знакомая, то лишь зубы показать. Он отпустил пациента, меня пригласила ассистентка и велела лечь в ужасное кресло. Пришел Платон, уселся на стул рядом и мне эдак по-деловому:

– Ну? Что и где болит? Рассказывай.

– У меня, слава богу, зубы целые.

– А остальные боли не ко мне, – говорит.

– Я принесла тебе контрамарку на премьеру…

– Мила, я не люблю оперетту.

Он меня разозлил – скажите, какой сноб, оперетта ему не по нраву. Он мне тоже не по нраву, но я улыбнулась через силу и элегантно поставила на место:

– Оперетта – это, прежде всего, великолепная музыка, которая положительно влияет на мозговую деятельность. Красочные костюмы, красивые голоса, танцевальные номера – что еще нужно, чтобы отдохнуть? А вам все не так. Кстати, я принесла пригласительный на мюзикл, а не оперетту. Разницу чувствуешь?

Кажется, гневный монолог разбудил в Платоне остатки воспитанности, он взял из моей руки приглашение и сказал:

– Прости, я совсем не хотел тебя обидеть. Ладно, приду.

– Большое спасибо за одолжение, – отплатила я Платону язвительностью, вставая с дурацкого кресла. – Контрамарка на два лица, можешь прийти не с женой, с кем-нибудь… Я ничего не скажу Татьяне, да и наблюдать за зрительным залом не в моих правилах. Пока.

Мне расхотелось его соблазнять, впрочем, желанием таким и раньше не горела, не люблю подозрительные авантюры. Правда-правда. Таньке надо – пусть наймет кого-нибудь другого, а я лучше заплачу за кафель и у косметолога расслаблюсь, чем буду унижаться, затаскивая в постель человека, который ко мне равнодушен.

А Платону соврала, потому что люблю посмотреть в зал перед спектаклем, найти приятное лицо и петь исключительно для этого человека. Так и на премьере посмотрела на места, которые вручила Платону… Он пришел на спектакль. Не один. И не с женой… Честно скажу, не ожидала, что и сам придет, и что приведет с собой молодую женщину, которая намного красивей Татьяны. Но как он смотрел на нее… никогда не видела, чтобы с такой нежностью и любовью Платон смотрел на жену, никогда. Мне стало жалко Таньку.

* * *

Павел с Феликсом догадались, что за женщина побывала с Лукьяновым в театре, догадки не озвучивали, следователь лишь поинтересовался:

– А когда это было?

– В марте, – ответила Милена задумчиво. – Не понимаю Платона… То есть не понимаю, почему он рискнул прийти в театр с этой женщиной?

– Вы рассказали Татьяне?

– Что вы! – вышла из задумчивости она. – Нет уж, быть яблоком раздора и очутиться в центре семейного конфликта… увольте. Я поступила проще, сообщила ей радостную весть: мне не удалось соблазнить Платона. Но представьте, ее почему-то известие не обрадовало. Я не поняла, что ей нужно было от этой интриги. Считаю, Танька сама виновата, она костьми легла, чтобы Платон на ней женился. Зачем? Не видела, что он к ней никак? Надеялась на какое-то чудо?

– Вы знали, что она была тяжело больна? – вновь спросил Павел.

– Тяжело? – переспросила удивленно Милена. – Ну, недомогание было частым явлением, а тяжело… мы все думали, что недомогание вызвано нервами. А что за болезнь?

– Рак, – сообщил Феликс.

– Боже! – ахнула Милена, приложив ладонь к груди. – Она не говорила, что больна… может, сама не знала?

– Знала, знала, – заверил Павел. – А у вас есть предположение, хотя бы примерно, кто мог убить вашу подругу? Причем это знакомый ей человек, она пустила его в квартиру вечером, легко доверилась убийце.

Милена некоторое время думала, вероятно, перебирая в памяти знакомых, но отрицательно качнула головой.

– А Платон Лукьянов? – подсказал Феликс, кого следует проанализировать. – Он получает все состояние жены, квартиру, счета.

– Хотите, чтобы я на него указала? – разозлилась Милена. – Но я не знаю! И не думаю, что это он.

– Почему? – заинтересовался Павел.

– Боже, как вы меня утомили! – закатила она глаза к потолку, да