– Опять рахи! – в сердцах выскочило у Фриге Нойма. – И тут они, проклятые.

– Именно поэтому тебе нужна ведунья Гойна?

– Да, – подтвердил Нойм. – Дело, которым я занимаюсь, имеет к рахам самое прямое отношение.

– Тогда удачи тебе, ученик, и если найдёшь её, то можешь поделиться с девушкой тем, что узнал. Возможно, она уже сама о чём-то догадывается…

На следующий день, купив лошадь, Фриге Нойм отбыл на побережье Балтского моря, где рыскала свора дромов во главе со своей волчицей. Три недели потратил жрец на то, чтобы догнать Гойну, но постоянно опаздывал. Он въезжал в обезлюдевшую деревушку и выяснял у чудом уцелевших жителей, что воины со знаком золотой волчьей головы два часа как уехали. Вновь садился на лошадь, и она падала от усталости. Покупал новую и, превозмогая усталость, мчался в следующий посёлок и вновь не заставал лихую дружину дромов на месте. Но наконец, когда он уже начал отчаиваться, волки сами его нашли.

Он ехал по заснеженной дороге, и на него навалилась огромная и необоримая слабость, такая, что он попросту вывалился из седла в сугроб. А когда смахнул с лица комья снега, то увидел, что вокруг стоят воины с направленными на него тугими боевыми луками. И это только те, кто на виду. Поскольку ещё кто-то находился позади, и Нойм чувствовал, что рядом, совсем немного не доставая его шею, что-то смертельно опасное готово обрушиться на его голову.

– Это кинжал или меч? – спросил он, не поворачивая голову и не делая резких движений.

Его вопрос поняли, и красивый мягкий голос, если определять на слух, девичий, ответил:

– Это меч, жрец Белгора, и если ты дёрнешься к своему амулету, то мгновенно лишишься головы.

– Могу я повернуться лицом к девушке со столь красивым голосом? – Фриге Нойм медленно, очень медленно развёл руки в стороны.

– Можешь, – усмехнулась девушка.

Жрец повернулся и увидел ту, кого так долго искал, ведунью Гойну, дочь Бравлина и Родославы, темноволосую стройную девушку в лёгком доспехе, с пронзительными зелёными глазами и мечом в руке.

– Зачем ты искал меня, человек из проклятого Штангорда? – Глаза Гойны полыхнули гневом.

– Ты помнишь своих сестёр, ведунья? – вместо ответа спросил жрец.

Клинок узкого меча чуть дрогнул, за малым не метнувшись в лицо Фриге Нойма, и девушка ответила:

– Не смей поминать кого-то из моих близких, жрец.

– И всё же я попробую. – Нойм старался выглядеть спокойным, и пока ему это удавалось. – Твои племянники живы, Гойна, и ты нужна им.

– Врёшь! – Голос девушки задрожал. – Ты такой же лжец, как и ваш герцог, предавший наш народ. Ненавижу вас, штангордцев, презираю!

– Это правда.

– Взять его! – выкрикнула девушка, и на плечи жреца навалились два воина, вновь повалив его на снег и связав руки.

– Это правда! – закричал Фриге Нойм. – Клянусь своим богом!

– Ночью я проведу обряд на поиск родной крови, и если ты говоришь правду, – девушка склонилась над ним и горько усмехнулась, – то мы продолжим разговор. А если ты нас обманываешь, смерть твоя будет долгой и мучительной. Всё просто. Между великими силами, которым мы служим, мир и понимание. Но между нами, людьми, мира нет.

Ночь жрец провёл связанным подле костра, на котором дромы готовили ужин, а Гойна пропадала где-то в зимнем лесу. Фриге Нойм закоченел, руки и ноги затекли, и хорошо ещё, что тепло от костра не давало замёрзнуть окончательно. Были ситуации в жизни служителя Белгора и похуже, но его пленение выглядело унизительно, и это больно било по самолюбию. А ещё нервировало то обстоятельство, что его заморочила своим чародейством девушка. Впрочем, ради дела, которое ему поручили, он был готов на многое. И быть пленником далеко не самое страшное, что могло с ним случиться.

Развязали его утром, и, осмотревшись, Фриге Нойм увидел ведунью, которая выглядела чрезвычайно усталой и измотанной. Гойна села рядом с ним на конскую попону, раскинутую под деревом, и, прислонившись к стволу, который был покрыт серым мхом, посмотрела на всходящее из-за леса солнце.

– В первый раз настолько серьёзный обряд проводила, – нарушила тишину она. – Тяжело это, устала.

– И что выяснила? – спросил Нойм.

– Ты не солгал, – ответила девушка, – как это ни странно. В самом деле мои племянники живы. Однако у них своя дорога, а у меня и тех, кто со мной, – своя. Поэтому, как бы мне ни хотелось помочь мальчишкам, я с тобой не пойду, жрец Белгора.

– Почему?

– Духи предков сказали, что они должны сами определить свой путь, и не женщине решать за воинов. Настанет срок – и мы встретимся. Однако случится это далеко от ваших мест и не в этом году.

– Понимаю, – промолвил Фриге. – Подобное и у нас как закон, только вместо духов голос бога. Что будешь делать дальше, ведунья?

Девушка устало потянулась всем телом и ответила:

– Искать причины возникновения Злого Ковена. Мы – наёмники герцога Умберто, и пока он даёт защиту нам и нашим семьям, мы будем ему служить.

– Я могу дать информацию относительно Злого Ковена, – сказал жрец, поворачиваясь к девушке.

Но она его уже не слышала – свернувшись калачиком возле костра, ведунья мирно спала.

– Резче! Резче бейте! – кричал бард Джоко, наблюдая за нашими учебными боями. – Принимаете удар на щит и тут же наносите ответный! Без раздумий! Только наработанные на тренировках навыки спасут вашу жизнь в реальном бою! Запомните это! И не надо ничего придумывать, всё придумано задолго до вас! Вы не дуэлянты и не рыцари! В первую очередь вы – будущие воины! Поэтому нужна не красота, а результат!

Осень закончилась, пролетела слякотная зима, и, может, для кого-то это время тянулось долго, но не для нас, и все эти месяцы промелькнули, словно один день. Занятия, тренировки. Опять занятия и снова тренировки. С самого раннего утра и до позднего вечера. И единственным желанием каждого стало по окончании дня доползти до своего спального места, упасть и забыться до утра. Нагрузки были жуткие, и выматывались мы настолько, что даже еда в рот порой не лезла. И пару раз случалось так, что мы засыпали прямо за столом.

– Что ты делаешь, Звенислав?! – вновь прикрикнул Джоко. – Нужна не красивость, а эффективность. Зачем ты отгибаешься назад? Чтобы грудь свою могучую показать? Чушь! Вместо этого глупого движения ты мог рубануть противника по бедру и спокойно дождаться, пока он кровью истечёт. Дуролом!

Это он прав, насчёт груди богатырской. Нам уже шестнадцать лет, и за эти месяцы мы окрепли, раздались в плечах и вытянулись. А вчера я подошёл к зеркалу и не узнал себя. Раньше заморышем был, хоть и крепким. А сейчас добрый молодец, кровь с молоком. Лицо округлилось, бицепсы из-под рубахи выпирают, волосы соломенные, глаза голубые. Красавец! Сам себе понравился, честное слово. А о девках, что у Марты на кухне работают, и говорить нечего. Если бы не постоянная усталость, то можно было бы принять их приглашение и зайти ночью в гости, взвару особого отведать. Но пока никак.