Конечно!

Этим человеком был чертов Уильям Росс!

Он следил за переписками, за телефонными разговорами.

Это был совсем не враг, о нет.

Это был настоящий друг, друг в томительной серой тени, который всегда держался далеко, чтобы не привлекать внимания, не вызывать подозрений. Оборотень, который выбрал для себя роль друга издалека. По просьбе мистера Пристли, почившего так рано, он присматривал за его маленькой семьей – женой и дочкой, и потому прознал о заказе.

Однако признаться напрямую не мог – тогда бы всплыло то, что он оборотень и то, что все эти годы он шпионил без ведома этих людей за ними.

Неприглядно? Некрасиво? Зато действенно!

Я с трудом поднял автомат на уровень груди чертова Локка – ужасного отца и мужа.

Нажал на курок всего один раз.

Думаю, Джинджер и ее мать поняли бы меня.

От этих усилий у меня подкосились ноги, и я буквально грохнулся оземь.

Радуга накрывала сознание, стало чертовски сложно двигаться. Кажется, я умирал уже по-настоящему.

Но умирал с чистой душой – я отомстил за Джинджер.

Я отомстил.

Едва стрелки часов приблизились к нужному времени, показав без четверти двенадцать, я медленно, не торопясь, вышла из номера. Сильнее хлопнула дверью, чтобы камеры, если пишут звук, среагировали на меня.

Медленным шагом прошла по коридору.

Медленно вошла в лифт, улыбнулась трем немцам, которые также мило среагировали на мою улыбку, отзеркалив ее, и я на всякий случай еще раз стрельнула глазами в самого внимательного, чтобы наверняка им запомниться, чтобы при опознании моего фото они точно указали: да, это я была в лифте, да, это я погибла при взрыве.

Действовала по схеме, которую несколько раз повторила с Бэдом: дошла до первого этажа, остановилась буквально посередине зала и взглянула на часы. Руку приятно холодил хрусталь стакана, которому нужно было стать привлекающим сигналом.

По спине поползли мурашки. Стало немного страшно и не по себе, закрались крамольные мысли: а вдруг что-то пойдет не так? А вдруг Уильям Росс явится раньше и сам пристрелит меня, а после убьет и маму, чтобы завладеть нашим наследством? А вдруг меня придавит той самой бронированной клеткой?..

В душе я корила отца и, если честно сказать, даже саму себя. Из-за меня, из-за моего чертова совершеннолетия все и произошло – все эти погони, убийства, заказы…

Я стала причиной для страхов и переживаний многих людей, но в первую очередь – своей мамы, ну и отчима, Джеральда, заодно. И, конечно же, самого Бэда. Моего мужчины, моего самого главного мужчины, который уже столько перенес из-за меня…

Встав в нужном месте я уже почти подняла руку вверх, чтобы создать как можно больший размах для того, чтобы осколки стекла разлетелись по всему полу, как вдруг что-то произошло.

Отовсюду послышались автоматные очереди (этот звук я знала очень хорошо – хватило моего дня рождения, из которого я вышла живой и невредимой несмотря на наличие огромного количества оружия в руках так называемых террористов).

Пригнувшись, осмотрелась по сторонам, задрала голову вверх в поисках Бэда, но его нигде не было. Люди и служащие отеля в недоумении переглядывались, и это только распаляло гнетущую обстановку – никто ничего не понимал.

И вдруг сверху, со второго этажа, упало тело. Мужчина. Белая футболка. Черные волосы. Массивная фигура. Человек явно сразу умер – об этом сказала его неправильная, сломанная поза – отброшенные под сложным углом руки и простреленные ноги, в бордовой липкой крови.

Все вокруг завизжали, но я буквально бросилась вперед.

Бэд? Неужели это Бэд?

Господи боже!

Страх, ужас, неверие сплелись в темный узел и распутать его было нельзя – только разрубить. Я протянула руки вперед, продвигаясь к телу мужчины, чтобы сразу перевернуть его на спину, убедиться в том, что это не Бэд, не он, и мой странный, любимый похититель жив, и я ошиблась, но вдруг все завертелось с ужасающей скоростью.

Двери открылись и в них рекой потекли люди в форме цвета хаки. Автоматы, каски, бронежилеты, просто футболки, разорванные на груди, на лицах – балаклавы.

Я буквально оцепенела от навалившегося дежавю.

Что происходит?

Кто это?

Враги?

Друзья?

Партнеры?

В груди набух и застыл крик.

До предполагаемого тела Бэда оставалось всего ничего, но сделать хоть шаг уже не удавалось – люди начали стрелять в воздух, раздавать криком какие-то команды. Всюду сыпалась штукатурка, падали на пол люди, закрывая руками головы, и в этом бедламе нельзя было что-то разобрать.

Что происходит?

Глаза заметались от одной двери к другой.

Вдруг открылся лифт, показав свое доброжелательное пустое нутро, и кто-то, не выдержав напряжения, рванул к нему, решив, видимо, спрятаться там.

Но не тут-то было: буквально на подлете его остановила автоматная очередь, росчерком красных отверстий в спине определившая его земной путь.

И тут уже я закричала, присоединившись ко всем тем возгласам страха и ужаса, которые раздавались то тут, то там.

— Тихо! — вдруг крикнул кто-то, и я, последовав примеру многих, тоже рухнула на колени, закрыв голову руками.

Сражаться со страхом не осталось сил.

Вокруг распространялся запах гари, но откуда он раздавался, понять было невозможно.

Разум опалял настоящий кошмар, но хуже всего было то, что я понимала – судьба не даст мне еще одного шанса для того, чтобы спастись, как это было бессчетное количество дней, веков назад, во время моего совершеннолетия, когда своим волевым решением, авторитетом альфы Бэд спас меня от неминуемой смерти.

— Всем оставаться на своих местах! — начали раздавать команды военные, и люди послушно скулили от страха, но не двигались с места. Все, кто видел, что стало с тем, кто побежал к лифту в поисках спасения.

Я задрала голову вверх и вдруг меня пронзила мысль, оказавшаяся такой же удивительной, как и все сегодня.

Стрелки часов встали ровно на двенадцати, а это значило, что прямо сейчас должна была начаться операция моего спасения…

Может быть…

Может быть, эта операция ДЕЙСТВИТЕЛЬНО спасет мою жизнь?

Почти по-пластунски, помогая себе руками и ногами, опираясь на локти, я медленно подползла к тому месту, которое мне понятно и хорошо объяснил Анджей, бета стаи Бэда.

Темный треугольник прямо напротив часов.

Пять…

Четыре…

Я зажмурилась, дрожа от страха.